— Сердишься? — виновато спросил Вильям.
— Ты полный кретин, в курсе? — гневно уставилась она. — Мне не нравится, когда кто-то является и начинает размахивать кулаками по лицам моих друзей!
— Твои друзья не очень-то тебя уважают!
— Да что тебе известно об их уважении ко мне?!
— Немногое, — свел черные брови молодой человек, — лишь, одно: его нет как такового!
Бесс оглядела его с ног до головы.
— Ты лезешь не в свое дело! — Ее губы скривились в язвительной усмешке. — Но тебе не привыкать, не так ли? Для тебя это, похоже, примерно как залезть в чужой дом! Никаких угрызений совести не вызывает.
Он провел ладонью по волосам и, оглядевшись, спросил:
— Где твой мотоцикл?
— Потрясающе, — заключила девушка, поняв, что все ее слова благополучно прошли мимо него.
— Я приехала сюда с другом. Так что едем на твоем.
Вильям вздохнул.
— А я пришел пешком.
— Охрене-еть, — простонала Бесс и полезла в куртку за телефоном. — Я вызову такси.
Он забрал у нее мобильник и, вынув из кармана шоколадку, протянул ей.
— В драке ее сломали, но…
Девушка отшатнулась. Ей вдруг сделалось не по себе, сердце болезненно екнуло, и внутри поселилось незнакомое, пугающее чувство неизвестности.
— Слушай, не надо этого всего, — голос ее дрогнул, — я не…
— Ты любишь шоколад, — напомнил молодой человек.
— Да, — кивнула она.
Он двинулся вдоль здания, обвешанного вывесками, и, не оборачиваясь, сказал:
— Прогуляемся.
Ей хотелось крикнуть: «Никуда я с тобой не пойду!» — но вместе этого она зашагала следом. А поравнявшись, проворчала:
— Ты ненормальный! — и принялась распаковывать шоколадку.
Вильям улыбнулся.
— Да и тебя оплотом человеческой нормы не назовешь.
Они молча шли по тротуару, Лиза рассасывала плитки шоколада, глядя на танцующую морось под фонарями. В тиши улицы раздавался приглушенный стук каблуков — звук только ее шагов. Девушка покосилась на своего спутника, затем вновь прислушалась и, проглотив сладкую шоколадную массу, спросила:
— Кто ты?
Молодой человек резко повернул голову, зеленые глаза ярко полыхнули. После недолгой паузы он ответил:
— Вампир.
Бесс не донесла до рта кусочек шоколада и, вскинув брови, заметила:
— У меня были уголовники, мажоры были, менты, байкеры, нарики, ботаники, панки, эмо, хиппи, скины, малолетки, папики… вампиров не было. — Она помолчала. — Ты забавный… вампир. — Девушка кинула в рот плитку и, весело поглядывая на спутника, принялась жевать.
— Ты мне не веришь? — изумился молодой человек.
Она неопределенно хмыкнула.
— А многие верят?
Он повел плечом.
— Немногие знают.
— Мне оказана честь… теперь, когда я знаю страшный секрет, ты должен будешь меня убить, предварительно искусав?
Вильям вздохнул.
— Тогда чего спрашивала, кто я?
— Я подумала, ты занимался каким-то особым видом восточных единоборств. Не всякий способен раскидать по углам здоровенных парней, точно кучку детей. А еще у тебя бесшумная походка и потрясающая выносливость.
— М-м-м, — понимающе протянул он. — А я-то, дурак, сразу правду выложил.
— Не хочешь — не говори, — отмахнулась Бесс.
Они долго молчали, пока пересекали длинный Троицкий мост, а потом парень сообщил:
— Я мог бы тебе доказать.
Девушка бросила в урну обертку от шоколадки и устало промолвила:
— У некоторых людей отменное чувство юмора, но часто их губит неспособность вовремя остановиться. Затянутые шутки перестают быть смешными.
— О-о, неужели я слышу твои собственные мысли, а не очередную цитату? — мстительно поддел он.
— Не принимай близко к сердцу, шути и дальше, — насмешливо посоветовала девушка, — нам же еще далеко идти. И если вампир не планирует убить меня, нам нужно как-то убить время.
Они углубились в липовую аллею вдоль Летнего сада.
— Боюсь, у меня вряд ли получится такая же хорошая шутка, как у твоих друзей, про тебя и презервативы.
Бесс внимательно посмотрела на него.
— Уже получилась.
Внутри словно оборвалась какая-то жизненно важная нить, и так пусто и горько стало, как никогда. Девушка отвернулась, созерцая между стволами деревьев гладь Лебяжьей канавки, покрытую желтыми листьями.
— Лиза, прости, я… — Вильям попытался взять ее за локоть, но та отшвырнула от себя его руку.
— Пытаешься доказать мне, что ты другой? — усмехнулась она. — Дерешься, затыкая рот тем, кто говорит правду, лишь для того, чтобы произнести эту правду самому?
Под ногами шуршали листья, с набережной Лебяжьей канавки светили фонари. И в их сиянии ковер под ногами, казалось, был охвачен огнем.
— Мне не следовало так говорить, — признался молодой человек.
— Мужчины тщеславны, — с безразличием бросила Бесс, — и если один из них порицает другого за тщеславие, то лишь ради собственного.
Он обнял ее за талию, привлек к себе и поцеловал в губы.
— Очень по-женски. Ты теперь из-за неосторожных слов общаться со мной не станешь?
Она смотрела снисходительно.
— Общаться с тобой? Нет. Никогда не собиралась. Разве что спать иногда.
Вильям медленно намотал ее волосы, убранные в высокий хвост, на ладонь, и, плотнее прижав к себе девушку, огорченно сказал:
— Помимо секса есть множество интересных вещей. — И вновь впился в ее губы.
Бесс не ответила ему, а когда он чуть отстранился, спросила:
— Если так, то почему ты меня целуешь?
— Госпожа, — раздался из-за двери возглас служанки, — к вам…
— В представлении не нуждаюсь, — оборвал холодный хорошо поставленный голос.
Анжелика даже не успела запахнуть короткий шелковый серебристый халатик, как на пороге возник Лайонел. С ним в спальню ворвался ледяной аромат зимы. Костюм цвета снега идеально подчеркивал льдистую глубину прозрачно голубых глаз, а бриллиантовая булавка на сером шейном платке на свету заиграла всеми цветами радуги.
— Тебе не кажется, что порвав со мной, ты лишился права вот так врываться в мою спальню? — язвительно поинтересовалась она, уже не трудясь прикрываться.