И вот так она распиналась еще добрых пять минут, а Маевен мечтала очутиться где угодно, лишь бы подальше отсюда, и безнадежно надеялась, что четверо других пассажиров в купе окажутся глухими. Ведь ей не десять лет, а почти четырнадцать!
Хуже всего во всем этом было то, что кондуктор оказался довольно молод и хорош собой. Конечно же, он решил, что Маевен не больше десяти. К несчастью, она была слишком мала ростом для своих лет. Служащий серьезно выслушал тетю Лисс и, когда та умолкла, снял фуражку, продемонстрировав красивые светло-русые вьющиеся волосы, и немного наклонил голову.
– Госпожа, благодарю за доверие. Вы можете со спокойной душой оставить вашу племянницу на мое попечение.
Вспоминая сейчас эту сцену, Маевен снова и снова спрашивала себя, не посмеялся ли кондуктор над тетей Лисс. Нет, похоже, тот был совершенно серьезен, так что девочка провела всю дорогу от Аденмаута до Крединдейла, стараясь спрятать пылающее лицо и поеживаясь от неловкости.
А ведь Маевен обычно ладила с тетей куда лучше, чем с мамой. Тетя Лисс была заботливой. Мама обычно закрывалась в своей студии, где делала странные громоздкие статуи, оставаясь слепой и глухой ко всему, что творилось на свете. Именно тетя внимательно следила, чтобы девочка была сыта и одета и, что важнее для Маевен, чтобы у нее была лошадь для верховых прогулок. Тетя Лисс зарабатывала себе на жизнь тем, что сдавала лошадей в прокат, – у нее была своя конюшня. Когда мама продавала статую, она получала большие деньги, но это бывало так…
– Далеко ли вы едете, юная леди? – спросил пассажир, сидевший напротив, заставив девочку подпрыгнуть от неожиданности.
Он, должно быть, сел в поезд в Тропе Орила. Маевен посмотрела на него, пытаясь вспомнить лицо. Ох, наверное, она спала, когда тот вошел, потому что была уверена, что не видела его прежде. Незнакомец был одним из тех очень часто встречающихся стариков, которые, когда садятся, обретают грушевидную форму. Его широкое пухлое лицо окаймляли седые вьющиеся пряди. Маевен не была уверена, что ей нравится то, как его глаза прячутся под полуопущенными жирными веками – это придавало ему хитрый и даже немного жестокий вид, – но его вопрос звучал вежливо и совершенно нормально, и она решила, что ей следует ответить.
– До Кернсбурга.
– Неужели? А откуда же вы выехали?
– Из Аденмаута.
– С самого дальнего севера, – сказал старик, – через полстраны в Золотой город короля Хэрна. Это знаменательная поездка, дитя. Когда-то существовал Королевский путь, ведущий к короне Дейлмарка. – Он как-то неестественно, одышливо захихикал. – И что же привело тебя на Путь Бессмертных?
«Глупости какие! – подумала Маевен. – Из Аденмаута в Кернсбург и обратно ежедневно ездит множество народу – дорога как дорога».
– Я еду навестить отца. – Вплоть до этого мгновения девочка втайне надеялась, что поездка будет самым главным приключением в ее жизни, но из-за этого старика она внезапно сделалась обычной и скучной. – На каникулы, – мрачно добавила она.
– Твой отец, – хрипло и как-то возбужденно спросил ее собеседник, – работает вдали от дома? В Кернсбурге?
– Да, – подтвердила Маевен.
– И ты часто ездишь к нему?
– Нет, это первый раз. – Ей хотелось прекратить этот разговор: очень уж ей не нравился голос старика – было в нем что-то чрезвычайно странное.
– А-а-а, понятно. Он недавно переехал на работу в Кернсбург? Верно?
– Нет. Он работает там уже семь лет.
Что же такое в его голосе казалось настолько странным? Будто бы звук идет не изо рта старика, а откуда-то со стороны. Возможно, старику сделали операцию на горле и, чтобы говорить, ему приходится пользоваться специальным аппаратом. Тогда он просто несчастный, и надо быть с ним повежливее.
Маевен попыталась объяснить, в чем дело, не вдаваясь в подробности истории своей семьи:
– Я не видела его с тех пор… с тех пор, как была гораздо моложе. – Ей совершенно не хотелось говорить ему о своем возрасте, который старик конечно же сможет высчитать, если она признается, что ее родители развелись, когда ей было семь лет.
– Тогда в чем же дело? – продолжал допытываться тот. – Может быть, твоим родителям сильно не везет? Похоже, что они живут вдали друг от друга большую часть твоей жизни.
Вот нахал! Это его совершенно не касается.
– Моя мать, – с надменным видом объяснила Маевен, – скульптор и предпочитает работать там, где есть привычный ей камень. А отец очень занятой человек. Он главный управляющий дворца Таннорет.
– А-а-а… – протянул старик.
Маевен все больше и больше не нравились его полуприкрытые глаза. Она отвела взгляд.
– Значит, сейчас ты едешь прямо в королевский дворец? – Почему-то он был очень доволен сделанным открытием. – И путешествовала одна до тех пор, пока мы не встретились, так ведь? Зато теперь ты можешь путешествовать вместе со мной.
Он резко подался вперед. Казалось, весь вагон заполнился его хриплым дыханием, причем звук слышался откуда-то сбоку, а не оттуда, где сидел этот мерзкий старик.
В следующее мгновение Маевен охватило отвращение: ей показалось, что старикан хочет погладить ее по коленке. Она вжалась в спинку сиденья, хоть и понимала, что это вряд ли поможет.
– Отныне я все время буду рядом с тобой, – сказал непрошеный собеседник, наклоняясь к ней. – Считай меня своим другом.
«Нет! Помогите!» – мысленно вскричала Маевен и посмотрела на остальных пассажиров. Трое спали, а четвертый, не замечая ничего вокруг, читал книгу. Ей захотелось поджать ноги и отползти в самый угол, хоть чуть-чуть подальше от жирной руки старика, которая висела в воздухе, совершенно очевидно намереваясь погладить ее. А кондуктор только что заглядывал, значит пройдет час, а то и больше, прежде чем он вернется…
– Посмотри мне в глаза, – потребовал старик, – и скажи, что ты считаешь меня своим другом.
Его лицо, казалось, придвинулось вплотную к ней, заполнив собой все пространство. Маевен изо всех сил зажмурилась. «Пусть придет кондуктор! – беззвучно взмолилась она. – Кто-нибудь, спасите меня!»
И ее молитвы были услышаны: дверь купе скользнула в сторону и в проеме показалось серьезное красивое лицо кондуктора.
– Ну как дела?
– Я… ой… да… нет… он… – «Перестань заикаться, дура, и скажи, что старикашка хотел погладить тебя по колену!» – Он… – Девочка повернулась, чтобы указать на место напротив, и слова снова замерли у нее на кончике языка, на сей раз от растерянности.
Никого! Окинув взглядом купе, она убедилась, что здесь только четыре пассажира: трое спят, один читает.
– Но он… он же был там… Мне показалось, что этот старик… Я хотела сказать…
Кондуктор повернул голову и окинул строгим взглядом пустое место.
– Думаю, он больше не побеспокоит тебя, – на удивление серьезно сказал кондуктор, закрыл дверь и удалился.