И Иван, надвинув шляпу, закрыл глаза. И Глафира тоже прикрыла глаза крылом, и заснули оба, и засвистели во сне. Вороне снится огромное поле помидоров, кукуруза, яблоневые сады, поля подсолнечника… А она только надкусывает плоды, а громадные остатки выплёвывает.
А Ивану снится поле, покрытое необыкновенной красоты цветами, на котором стоит удивительно прекрасное пугало-манекен женского рода, в длинном платье, кокетливой шляпке и с круглой подставкой, вместо ноги. А глаза у девушки-пугала грустные-грустные. И стоит она на газоне в каком-то городе с небоскрёбами и рекламой на английском языке.
Открыл глаза Иван, оглянулся с надеждой вокруг. Но нет города, нет газона, нет девушки-манекена. Только нескончаемое поле помидоров, которые клюют всё те же самые вороны, да на плече сладко похрапывает Глафира. Тяжко вздохнул Иван – так, что его деревянные кости затрещали, схватил шляпу и хлопнул её о землю, а потом схватил Глафиру и её тоже хрястнул о землю. Проснулась Глафира, с ужасом посмотрела на Ивана:
– Ты что, тыквенные твои мозги, делаешь, ты как это со своими друзьями поступаешь?! Особенно когда они спят! Дикарь какой-то – так с женщинами обращаться. Полечу-ка я другому – интеллигентному пугалу.
И Глафира было взмыла в воздух, но Иван успел схватить её за хвост.
– А вот за хвост женщину – это уж совсем неприлично. Я бы это назвала просто хамским поведением, – возмутилась Глафира и замахала крыльями, чтобы вырваться.
– Извините, Глафира Матвевна, – попросил прощения Иван, посадил Глафиру себе на плечо и погладил по голове. – Тут, того-этого, сон мне приснился… – и замахал руками, что-то рассказывая.
И Глафира, закрыв глаза, увидела и город, и прекрасную девушку.
Закончил рассказ Иван, распахнул косоворотку, и – о чудо! В его деревянном туловище на левой стороне проклюнулась зелёная веточка.
– Видите, – сказал, – в душе моей расцвело чувство ясной и светлой любви.
– Если бы я была мужчиной, я бы отправилась на её поиски, – сказала Глафира, – так бы и полетела, полетела…
– Где вы, Глафира Матвевна, видели, чтобы пугала летали? – грустно заметил Иван. – Мало того что крыльев нет, так ещё и от земли не оторваться.
– Щас попробуем, – решительно сказала Глафира, слетела с плеча Ивана и стала пытаться крыльями вырвать его из земли, да так, что сама ушла в землю. Только голова с клювом торчит. Пытается вырваться из земли, но ничего не получается.
– Вот так вот, теперь я сама в пугало превратилась. Будем век с тобой жизнь проживать…
Но тут Иван взял ворону за шею, выдернул её из земли и посадил себе на плечо.
– Нет уж, ваше воронье дело – летать и помидоры воровать, а моя несчастная доля – торчать здесь в земле, гонять вас и тосковать по этой… как её… красивой и яркой любви.
Пригорюнилась Глафира, потом стукнула себя крылом по голове, почесала её, потом упёрлась крылом в подбородок, насупила брови… Видно, размышляет о чём-то. А потом вдруг встрепенулась, сунула два пера крыла в клюв и свистнула – да так, что у Ивана глаза вылетели из орбит как на пружинах, но тут же, правда, вернулись назад.
– Вы чего? – спросил он Глафиру. – Не женское это дело – свистеть.
– А вот щас увидишь… – И посмотрела из-под крыла куда-то вдаль.
И Иван тоже вслед за Глафирой стал смотреть вдаль. Послышался шум, и откуда-то из-за горизонта возникло какое-то завинчивающееся движение. Это над головами Ивана и Глафиры завис пожилой ветер.
– Знакомься, – сказала Глафира Ивану, – это мой старый друг Пахом. Заслуженный ветер России, может быть, он сможет решить твои проблемы, – и что-то прошептала на ухо ветру.
Задумался Пахом, а потом что-то вспомнил:
– Вспомнил! Давным-давно, когда я ещё не был ветром, а был слабеньким дуновением воздуха, мой дед рассказывал, что далеко-далеко, за морями-океанами есть остров Пугал, где пугала живут на свободе и сами правят островом. Вот, может быть, там ты, Иван и найдёшь свою красавицу.
– А как же я, вкопанный в эту землю, доберусь до этого острова?
И тут Пахом закружил Ивана с уцепившейся в него Глафирой и, как пробку из бутылки, вывернул его из земли и задорно крикнул:
– Ну что, летим?..
– Летим! – дружно согласились Иван и Глафира. А Иван добавил:
– Кубыть-мабуть, прямо тудыть.
И Пахом понёс их далеко-далеко, за моря-океаны на остров Пугал, где пугала живут свободно и сами правят своим островом.
И вот впереди посредине моря появились очертания острова. Подлетают наши герои к острову – и тут рядом с ними появляется Гриф.
– Кто такие? – спрашивает Гриф.
Закокетничала Глафира, взбила причёску:
– А вы кто такой, сэр?
– Мы будем Гриф, приближённый премьер-министра сэра Эшли. Какими судьбами на наш остров, в независимое государство пугал?
– Мы не судьбами, милейший, – ответила Глафира, – а при помощи нашего персонального носителя господина Пахома, представителя независимых ветров ближнего и дальнего зарубежья.
– Так оно и есть, – солидно подтвердил Пахом, – независимый я, лечу куда хочу.
– А это что за парень? – показал Гриф на Ивана.
– Я ищу… – начал было Иван, но Глафира толкнула его крылом в бок, и Иван поперхнулся.
– Этот парень, сэр, русское пугало огородное с иностранным именем Иван, летит, чтобы обрести свободу на вашем независимом острове. И чтобы, стало быть, обрести любовь.
И Глафира стала объяснять Грифу, кого ищет Иван. Гриф крылом почесал у себя в затылке:
– Такой у нас нет. Но я её видал, когда встречался со своим братом Белым Орлом. Летите, значит, туда, потом сто миль туда, двести пятьдесят – наискосок, потом триста – чуток левее, потом повернитесь три раза вокруг себя и через четыреста двадцать две мили двадцать ярдов, три фута и девять дюймов попадёте прямо на место. А уж потом к нам, на самый свободный остров мира – остров Пугал.
Пахом, Глафира и Иван, нахмурив брови, попытались понять, куда лететь, чтобы найти красотку, а потом Иван схватил шляпу, заорал «А-а-а-а!» и попытался хлопнуть шляпой о землю. Но земля-то далеко, так что шляпа скрылась где-то внизу. И вот уже по какой-то полянке в ней прогуливается какой-то незнакомый павлин. Посмотрел на себя в лужу, подбоченился, поправил шляпу, и тут же налетел ветер и сорвал её. Посмотрел вверх павлин, вздохнул и грустный побрёл дальше.
И вот уже несёт Пахом Ивана и Глафиру по направлению, указанному Грифом. То туда, то сюда поворачивают. Смотрят вниз, а внизу – то Африка, то Япония, а то вообще какие-то Гималаи. Мечутся туда-сюда. Нет похожего на сон Ивана небоскрёба. Разъярился Пахом, завертелся вокруг себя и с диким воплем помчался куда-то, увлекая за собой Ивана и Глафиру. А потом грохнулся обессиленный. Лежат Иван, Глафира и Пахом. И дышат жутко тяжело. Открыл глаза Иван – и увидел удивительно знакомую подставку. Толкнул Глафиру, потом Пахома. Открыли они глаза, подняли их вверх и увидели ту самую красотку, которая снилась Ивану в его бесконечных снах.