Сильно озадаченный Василий, стараясь не касаться снятой одежды, попытался при свете свечи высмотреть кровососущее животное. Или сороконожку, как он подозревал. Но сколько ни вглядывался, никакой живности не нашел. После чего догадался вынуть оберег и, медленно водя им над курткой, дождался, пока он начнет вновь тускло сиять. Потом при помощи шила и ножа с тонким лезвием в обозначенном месте отыскал инородное тело. В районе правого плеча. Игла! Большая! Сантиметров восемь в длину. Из металла ядовито-зеленого, скорее даже изумрудного цвета. Взять ее в руки не было ни малейшего желания.
Догадки тут же зароились в голове, выстраиваясь в некие четкие комбинации и новые предположения: «Не факт, что эта игла сродни вчерашнему «клопу». Но в любом случае кто-то сунул его мне под камзол, и игла на меня очень похоже влияла. Выгоревшей ткани не видно, но это ничего не значит: в прошлый раз ткань обуглилась к утру. И меня спас лишь оберег… Твою комиссара дивизию! А не об этой ли «недавней попытке отравления» мне сегодня талдычили Боджи и Гонта?! Или здесь нечто другое?.. Но если предположение верно, то меня могла наградить таким подарком только одна особа… Та самая, с которой я обнимался вчера… И та самая, которая мне искренне желала удачи совсем недавно… О-о-о!.. Что теперь будет?..»
Но чем больше размышлял на эту тему, тем больше расстраивался. Стоило вспомнить огромные, влюбленные глаза Алманзи, как тут же находились десятки предлогов для ее полного оправдания. Но стоило сосредоточиться и забыть соблазнительные формы и упругости графини, как логика вновь упорно подсовывала нужные факты и выдвигала железные обвинения.
Еще один момент смущал: как именно арестовывать представительницу рода Ферро? Казалось бы, простой вопрос, но как его решить? Ведь надо поставить вначале в известность Гонту, Молнара или маршала. А лучше всего их всех да князя к ним приплюсовать. Но не следует забывать о тридцати воинах сопровождения, которые расселились неподалеку и вряд ли спят как младенцы. Они ведь не знают, что со стены ведется усиленное наблюдение за домом. И достаточно отправить посыльного к графине, как его тут же схватят. Не факт, конечно, что такие инструкции у графских служивых имеются и что они рискнут воевать ночью в неприятельском для них граде. И тем не менее война могла разгореться нешуточная.
«А что мне даст такая война? Вполне вероятно, что и частичное разрушение дома, – озадачился Василий. – А дом, откуда, возможно, есть доступ к сокровищам князя Балоша, мне самому нужен. Соблюсти все приличия, не вспугнуть стариков-арендодателей и отвести отсюда пристальное внимание сильных мира сего – сейчас моя приоритетная задача. Ну и как здесь выкрутиться, коль у самого рыльце в пушку? Одна надежда, что Боджи вскоре вернется и что-нибудь обязательно придумает или подскажет. А пока…»
Пока ему ничего иного не оставалось, как затихнуть и попросту завалиться спать. Если Шестопера хотели отравить, пусть думают, что это им удалось. Если Алманзи чего-то иного добивалась (игла вполне могла быть приворотной), все равно глупо сейчас ломиться к подозреваемой даме с выяснениями. До утра с ней ничего не случится, перетерпит любовное томление любой силы.
Ну и глобально не следовало вот так просто, без твердых доказательств обвинять представительницу знатного, очень мстительного и авторитетного рода. Лучше всего вывернуться с острия этого обвинения, дав все карты в руки тому же князю или волхву Гонте. Они-то уж своего не упустят и недоброжелателю знатно подгадят. Но для этого опять-таки лучше всего подходил в роли посланника Боджи Секатор. А вдруг этот умник заявится уже в светлое время суток? Поздно…
Продолжая размышлять, Грин улегся на кровать и не заметил, как уснул.
А проснулся часа через три, ощутив требовательные пощипывания за пальцы руки. Дернулся, проверяя координацию тела, шевельнулся. Чуть позже и ментальная связь ожила.
«Ну что, добро пожаловать в действительность? – допытывался вернувшийся домой смерчень. – А чего такой нервный-то? Я это, я!»
«Понял. Поверил. Не сомневаюсь. Но тогда отчитывайся, что узнал про Зареславу».
«Чего там отчитываться. Для меня – простейшее дело! – не удержался от хвастовства Боджи. – Все выяснил досконально!»
Получалось, что девушка прибыла вечером, тогда же поселилась в доме со своими служанками и витязями. А уже в полночь покинула дом с неизвестными людьми. Точнее, двое из них были известны: верховный волхв и главный княжеский маршал. Они сопроводили ведьму до ворот и помогли бесшумно покинуть город в неурочное время. Дальше беглянка отправилась в столицу. Причем утверждалось, что в группе никто не нес большого свертка на плече, следовательно, Зареслава шла сама. Принудить ведьму с помощью определенного колдовства вряд ли бы и Гонте удалось. Значит, налицо сознательный побег при содействии местных властей.
Последний штрих: девушка отправилась в сторону Слуцка. Иначе говоря, у нее в столице появилось либо важное дело, либо тайный воздыхатель. Причем настолько высокопоставленный воздыхатель, что пришлось инсценировать похищение.
Василию в подобное верилось с трудом:
«И она точно отправилась по тракту на север?»
«Точней не бывает!»
«А не на юг или на восток?»
«Ни в коем случае! Именно на север».
Получалось, кто-то бессовестно врал. Но как-то старине Бо верилось больше. А вот старикану Гонте искренне хотелось набить морду. Что-то подсказывало Василию, что тут не все ясно, обязательно нечто важное еще вскроется потом, позже, но легче от этого не становилось. Руки буквально чесались.
Грину вдруг расхотелось поднимать тревогу по поводу дочери графа Ферро. Если все так сложилось путано и непонятно, то почему именно эта девушка должна оказаться в стане врага? Вдруг все-таки ошибка?
Хорошо, что скрывать ничего не стал, а все в подробностях рассказал Секатору. И правильно сделал.
Вначале смерчень похвастался своими умениями. Держась одной частью своей плоти за пальцы доминанта, второй он осторожно навис над опасной иглой и уверенно заключил:
«Яд! Сконцентрированный до состояния металла яд! Причем, оказавшись вблизи от тела, он начинает тянуться, продвигаться к теплу. А образующиеся при этом испарения сразу давят сознание человека, вводя того в крепкий сон. Какое счастье, что ты прошлой ночью был вместе с уникальным оберегом! И как здорово я с ходу определил недавнюю попытку отравить тебя. Ну не молодец ли я?! – И тут же перешел на иной тон: – А вот ты… Ты!.. Просто везучий дурак!..»
Затем он ругал своего доминанта, пытаясь при этом поучать, запугивать и лишний раз убеждать, что без дружища Бо, без его чуткой ежечасной опеки перерожденец и часа в этом мире не протянет.
Пришлось его возвращать на грешную землю: «Не сомневайся, я тебя ценю как друга и непревзойденного советника. Но! Не слишком ли ты оторвался от действительности? Корона не давит? И можно мне будет хоть иногда слово вставить после твоих монологов?»
«Можно, можно! – хамил боевой смерчень. – Мы ведь друзья, так что какие могут быть условности! А! Возвращаясь к твоей графине! Я сейчас немедленно отправляюсь к Гонте и рассказываю об этой игле. Следует срочно придумать, как арестовать ее, чтобы твое имя нигде не упоминалось и чтобы не просматривалось связи с этим домом. Я правильно изложил свои предстоящие действия?»