Задача была предельно ясной. И, похоже, наконец-то меня отправили делать то, о чем я просила. В мутном пыльном зеркале я увидела, как по моим губам пробежала улыбка. Вышел один из приближенных отца, Гаерт.
— Приведи заключенного в подвал, — распорядилась я. — И принеси мне что-нибудь… веселое.
Он понял. Гаерт с удовольствием сделал бы все сам. Но отец настоял, чтобы нашего гостя допросила я. Наверняка Гаерт не в восторге от того, что я здесь. Но отрицать, что будет весело, он не может. Второго такого садиста еще поискать во всем Тригоре.
Подвал был специально оборудован для занятий такого рода. Часть комнаты была отгорожена массивными частыми прутьями, а во второй половине стоял стол с ремнями. Я провела пальцем по столешнице и отметила, что его недавно мыли. Отмывали кровь?
Инструменты сами появились на столе. Гаерт маг, потому он и выбился в командиры лагеря.
Я рассматривала блестящие металлические клещи, когда дверь открылась, и двое никт внесли гостя. Он едва перебирал ногами и не оказывал никакого сопротивления.
— Запереть его, миледи?
— Брось здесь. Что вы с ним делали?
Носком сапога я заставила мужчину перевернуться на спину. Кровоподтеки на лице, сломано несколько ребер, вывихнуто плечо. Ничего такого, из-за чего можно переживать. Будет сотрудничать, сохранит при себе конечности.
— Оставьте нас.
Никты мгновенно послушались, но не Гаерт. Он с улыбкой покачал головой в ответ на мой недвусмысленный взгляд. Потом все же соизволил пояснить:
— Он опасен. Ты слишком самоуверенна. Я побуду здесь. Не волнуйся, он весь твой.
Состроив Гаерту рожу, я повернулась к пленнику и опустилась возле него на корточки.
— Знаешь, это моя самая нелюбимая часть допроса, но я должна спросить. Может, ты будешь сотрудничать, и мне не придется брать в руки разные мерзкие, совершенно не подходящие девушке инструменты, а?
— А может, — вдруг хрипло отозвался мужчина, — заткнешься и отныне будешь использовать рот только по единственно полезному назначению?
Я тяжело вздохнула. И почему мне за это не платят? Будь я леди, обиделась бы.
— Ответ неверный, Альдред.
Потом подошла к столу и задумалась.
— Что ты предпочитаешь? Есть особые пожелания?
Мне, в сущности, было все равно. Я и голыми руками могу сделать так, что Альдред забудет, как его зовут. Но с подручными средствами интереснее.
— Знаешь, мне даже жаль, что нужно задать вопрос. Если бы его не было, я бы получила больше удовольствия.
Я остановилась на небольшом приспособлении, которое при правильном использовании может сделать очень больно.
Он расскажет мне то, что нужно, но уже находясь на той грани, когда логика и мышление отключаются. Когда Альдред перестанет помнить, что его не оставят в живых, он расскажет. Вряд ли сейчас он верит, что его просто так отпустят, получив нужную информацию.
— Пока я выбираю, ты все еще можешь отказаться от нашего милого свидания.
Альдред молчал. Я глубоко вздохнула и сжала пальцы на металлической ручке. Но поверх моей ладони легла рука Гаерта. И это прикосновение вызвало волну отвращения, несравнимого с ненавистью к Альдреду. Захотелось уничтожить этого мага, я почти почувствовала, с какой радостью сломаю ему шею.
— Гаерт, — процедила я, — не забывайся.
Он убрал руку и усмехнулся:
— Прости. Решил помочь.
— Еще раз ко мне прикоснешься — закончишь дни в каком-нибудь ущелье.
Он убрал руку, но не торопился отходить. И я чувствовала его дыхание на затылке, что очень напрягало. Ярость внутри клокотала.
— Возьми что-нибудь попроще для начала. У тебя впереди вся ночь.
— Заткнись и отойди от меня. Иначе…
Я повернулась к нему и недвусмысленно толкнула в грудь. Гаерт не стал упорствовать. Неприятно улыбаясь, отошел к стене. Я схватила первый попавшийся инструмент и повернулась к Альдреду. Мне уже было плевать, я была так зла, что могла убить его сразу.
Как он оказался на ногах, не знаю, но пощечина была сильной даже для никты. Я не удержалась на ногах и упала на пол, а разряд электричества, полетевший следом, пронзил насквозь.
— Никту нельзя вырубить электрическим ударом, — откуда-то сверху раздался ленивый и спокойный голос Гаерта. — Тебе потребуется ее усыпить.
— Знаю, — хмыкнул Альдред. — Но это было так приятно!
Пока я приходила в себя и пыталась вернуть контроль над телом, мужчина что-то пробормотал, и меня накрыло серебристое свечение. Потом пришла жуткая усталость и сонливость, противиться которой было совершенно невозможно. А потом — тьма.
Завывала метель. И еще слышался какой-то звук, — скрип, будто кто-то очень большой шел по снегу. Я открыла глаза, но ничего не увидела, лишь темноту. Ощутила хвойный запах, напоминавший о славном празднике Нового года, когда по всему дому расставлялись веточки сосны или пихты. Потом, когда смогла чувствовать тело, я уловила мерное покачивание того, на чем я лежала. И только когда поняла, что нахожусь в движущейся повозке или санях, смогла оценить собственное положение.
Руки были скованы железными антимагическими кандалами, как и ноги. Рот не был завязан, но пить хотелось неимоверно, и в горле першило. Кандалы были прикреплены к чему-то, не давая свободно двигать скованными руками. А еще я была надежно укрыта, судя по всему, шкурой. Запах хвои, как я догадалась, исходил из маскировки, которая скрывала меня от посторонних глаз. Обычно в санях перевозили хвою. Она ценилась как средство от простуды среди бедняков и особенно популярна была в преддверии этого самого Нового года, который близился. Значит, кто бы ни вез меня, он изображал из себя торговца хвоей.
Медленно я вспоминала, что произошло. Гаерт — предатель… Что ж, не зря он меня бесил. Они с Альдредом, выходит, разыграли некий план, как по нотам. А я в их ловушку попалась. Но как им удалось меня увезти из лагеря? И куда, демоны их побери, мы направляемся?
Снаружи послышались голоса, и я притихла.
— Она очнулась?
— Нет еще. Не думаю, по крайней мере.
Если верить моей памяти, вторым был Альдред. Первым — Гаерт, в котором я не разглядела предателя. А должна была. Где мое чутье? Почему я списала все на ненависть между никтами и магами? Почему не проверила его, не убедила отца, что он опасен?
Теперь расплачивайся, Олианна.
— Иди. До границы недалеко, там нас встретят. Тебе надо возвращаться, — сказал Альдред.
— Уверен? Не наделаешь глупостей?
— Что ты имеешь в виду под глупостями?
Я прилагала миллион усилий, чтобы не шевелиться и не выдать себя. Чем больше я узнаю, тем проще будет сбежать, вернуться к отцу и довершить то, что начала.