Марианна велела мне «обойти» препятствие. Я публично выступил с опровержением и пообещал провести расследование. Этим должен был заняться наставник моего юрисконсульта, известный и уважаемый профессор правоведения по имени Лафкардио. Лафкардио был очень умен, но немного не от мира сего – предпочитал людям книги. Он взялся за расследование с простой верой в то, что хороший человек и скорбящий вдовец никак не мог подтасовать выборы. Казалось, он не замечал ничего, что указывало на обратное.
Лафкардио меня оправдал. И справился он слишком хорошо. Я увлекся, рассказывая всем о собственной невиновности, и не заметил, что никто мне не поверил ни на грош.
Оппозиция внезапно превратилась в протестное движение, ведомое волей народа.
Я попытался исправить положение. Уволил Марианну Глобус. Выступил с чем-то вроде краткого извинения. Ну, знаете: «Искренне сожалею, что некоторых людей ввели в заблуждение ложные сведения о нарушениях правил, имевших место в процессе выборов. И хотя я по-прежнему уверен в честности и неподкупности избирателей, должен сказать, что очень разочарован недостаточной ясностью информации, предоставленной мне одним из моих советников. Надеюсь, на этом вопрос будет исчерпан».
Вопрос исчерпан не был. Народ восстал. А оппозиция, люди, убившие мою жену, заразившие колонии чумой, набирали власть.
Тюрьму начали строить еще при моем правлении, но закончили уже под властью оппозиции. После ряда показательных судебных процессов почти всех членов прежнего правительства посадили в Тюрьму. Лишь немногим позволили остаться на Родине – они стали марионеточной оппозицией, а их близких поместили на Седьмой уровень Тюрьмы, чтобы гарантировать повиновение. А чтобы унизить окончательно, меня отправили сюда в должности Управителя. Сделали надзирателем моих же бывших друзей.
Я делал для них все возможное. Но начали прибывать новые заключенные, еще и еще. Я не знал, кто виновен, а кто нет. Я уже ни в чем не был уверен.
Единственное, чего они мне не сказали, чего я так и не узнал – кто именно создал чуму. Кто предложил моим противникам эту идею. Кто воплотил ее в жизнь. Кто был тем серым кардиналом, что убил всех этих людей. Убил мою жену.
А затем однажды они отправили его ко мне. Величайшего преступника в истории. Единственного, кого я так и не сумел простить.
Доктора.
– А, – сказал Доктор. – Это многое объясняет.
– Будете просить прощения? – весь гнев, который я пытался сдерживать все эти годы, внезапно захлестнул меня. Я чувствовал, как мои глаза наливаются кровью.
Доктор же, казалось, был совершенно спокоен. Он пожал плечами.
– Нет. Я этого не делал.
– Докажите.
– Серьезно? – простонал Доктор. – Не могу. Вот только… Проще всего винить во всех бедах серых кардиналов, злых гениев, что вершат судьбы мира. И они существуют, поверьте. Я даже встречал парочку. Но вот в чем дело: люди – существа слабые, безвольные. Злодей в черном плаще им не нужен. Многие из худших решений в истории принимались в кабинетах людьми, которые хотели, как лучше. Не просто так ведь говорят, что от бюрократов хорошего ждать не стоит. Бойтесь фокус-групп, пролетарских партий, совещаний и всех, кто найдет девяносто девять причин отказать, прежде чем отыщет одну причину согласиться. По большей части именно эти люди виновны в том зле, что есть во Вселенной. И именно поэтому их нельзя ни в чем уличить. Никто из них и сам не помнит, что принимал когда-то важное и ужасное решение. Никто, например, не предлагал создать Луч Смерти. Возможно, кто-то вспомнит, как вносил ценные предложения на тему распылителя, как-то в выходной давал пару полезных советов насчет логотипа, решал, что большая красная кнопка должна быть красной, но… Меня частенько спрашивают, каким будет конец света. Это будет комната, полная людей, собравшихся вместе перед лицом смерти и вежливо спорящих из-за последней пачки печенья.
Доктор замолк. Не знаю почему, но я плакал. Я не мог поверить в его слова. Просто не мог. Он лишь попусту сотрясал воздух, это была ложь.
– Хотите сказать, это не вы? – мой голос был совершенно спокоен, но где-то внутри, в самой глубине моя душа кричала: «Да как ты смеешь? Как ты смеешь? Как смеешь?!»
– Да, – твердо сказала Клара. – Ему вы не верите, но поверите мне. Верно?
– Ну конечно, кому мне верить, как не чокнутой фанатке! – рявкнул я.
– И не говорите. Видели, какие у нее глазищи? – невозмутимо поддакнул Доктор. – Я ее уже давно прошу сделать их поменьше.
– Эй! – Клара с вызовом вскочила и забралась на стол. – Послушайте меня. Мы прибыли в эту систему, только когда новый режим уже пошел ко дну. Чума распространилась, дальние колонии выживали только благодаря кораблям снабжения. И вдруг кто-то высказал мысль, что на снабжение уходит слишком много денег и что Родине, возможно, стоит прежде всего позаботиться о себе. «Родина прежде всего» – так и назвали это движение.
– Кошмар, – пробормотал я.
– «Родина прежде всего» проводили митинги. Они не хотели бросать колонии умирать, разумеется, нет. Они хотели провести «оценку вклада». Определить, как много каждая колония поставляет в обмен на припасы и вакцину…
– Но… но… ведь они же сами и вызвали эту чуму! – возмутился я.
– Да. Но «Родина прежде всего» были очень убедительны.
– И люди восстали? – я почувствовал внезапный прилив гордости.
Клара скорчила гримасу.
– На самом деле поводом стала попытка построить на месте парка торговый центр, но да. Протестное движение, с которым даже правительство не смогло совладать. В один миг народ Родины вспомнил о собственных политических правах. К хорошему это не привело – мы оба оказались в самой гуще битвы. Доктор сделал все, что мог, но это была настоящая анархия в буквальном смысле слова.
– Одно радует, – сказал Доктор. – Лучшие наемники, принимавшие участие в предыдущей борьбе, были здесь, взаперти. Родина пыталась их вытащить, но поскольку новое правительство само когда-то построило эту тюрьму с расчетом никого не выпускать, все планы погрязли в бумажной волоките. Вот она, бюрократия.
– Значит, никакой крови?
– Ну, немного, – сказала Клара. – Но теперь эти новенькие уже не в чести. Одно дело приказать солдатам расстреливать протестующих, но когда протестующие – ваши собственные родители… Были, конечно, идиоты, кто все равно начал стрелять. Но их оказалось немного. Прежний режим рушится. Очень, очень быстро. Они думали, что смогут избежать переворота, если арестуют Доктора. Пришельца. Пришельца-зачинщика, разумеется.
– А на самом деле просто туриста, – Доктор пожал плечами. – Я все время это твержу. Я просто осматривал достопримечательности.
– Правда? – Клара с гордостью посмотрела на него. – Так ты называешь спасение той больницы от ракет?
– Просто экскурсия, – Доктор скромно потупился, что ему совсем не шло.