Она указывает на афишу.
— Порнофильмы?
— Да, — говорит Стив. — Для тех мужчин, кто любит всякие мерзости. Залы подобных кинотеатров заполняют, как правило, люди, потерявшие работу. Они часто оставляют в них все деньги, которые получают в качестве пособия по безработице. Конечно, далеко не все безработные посещают эти кинотеатры, а всего лишь какая-то их часть. Билеты стоят совсем недешево. Пять долларов. А на двоих уже надо заплатить десять долларов. Для чего?.. Пошли…
Они выходят на перекресток.
Стив идет быстрым шагом. Анук едва успевает за ним. «Какой странный тип, — думает она. — Он живет в очень замкнутом мире». У американца легкая походка, гибкое и стройное тело. Его внешность притягивает женские взгляды. «Если бы он не открывал рот, — рассуждает про себя Анук, — то был бы просто неотразим. Как только он начинает говорить, шарм пропадает».
Они проходят мимо длинного здания.
— Что это?
— Точно не знаю.
Он смотрит на здание.
— Отель.
Они проходят мимо центрального входа. Неожиданно Стив останавливается перед стеклянной дверью, ведущей в снек-бар.
— Мы будем обедать здесь. Подойдет?
— О! — восклицает Анук.
Она пальцем указывает на предупреждение, вывешенное на двери: «Все ваши движения снимаются на кинокамеру. Грабить здесь бесполезно».
— Да, — говорит Стив. — Это нормально. Предупреждение для тех, кто собирается совершить ограбление… И это правильно… Вы не находите?
Они входят в тесное помещение, одна сторона которого занята прилавком, на котором размещены подносы с сандвичами и курицей, завернутой в серебристую фольгу. В глубине зала находятся автоматы: один — для кока-колы, второй — для молока, третий — для кофе. Женщина за прилавком с равнодушным видом принимает от посетителей деньги.
И вновь Анук стоит в очереди, продвигающейся вдоль прилавка. Она держит в руках поднос. Стив постепенно заполняет его едой: кусок курицы, соль в одном пакетике, сахар — в другом, пластиковый стаканчик и пустая картонная коробка.
— Молоко? — спрашивает Стив.
— Кофе, — говорит Анук.
— Я заплачу за все, — произносит Стив. — Это отнюдь не шикарное место… В Джорджтауне есть французский ресторан. Очень дорогой и хороший. Мы заходили однажды туда вместе с Фредом еще до отъезда во Вьетнам. Он хотел пообедать во французском ресторане…
Наконец они нашли среди занятых столиков два свободных места.
Анук видит надпись: «Оставьте стол в таком виде, какой бы вы хотели иметь, когда вы за него садитесь».
— Зачем нам дали пустую картонную коробку? — спрашивает Анук.
— Для куриных косточек, пустого пакетика соли, пластикового стакана…
— И что дальше?
— А дальше вы бросите коробку в контейнер для мусора.
И в самом деле, она видит по углам зала три больших контейнера для мусора.
— Куда вы идете?
— В дамскую комнату, — отвечает Анук с гордым видом.
— У вас есть мелочь, чтобы открыть дверь? — спрашивает Стив. — Десять центов…
Он протягивает ей монету в десять центов.
— Вот то, что у нас называется «железом».
Зал снек-бара переходит в длинный коридор. Этот похожий на кишку узкий проход заканчивается кухней. Железная монетка открывает дверь.
Несмотря на убогий вид помещения, здесь есть все необходимое: умывальник, жидкое мыло, после которого у нее впоследствии еще два часа будут гореть огнем ладони, бумажные салфетки. Она возвращается к Стиву. Он терпеливо ждет ее. С другого конца зала она смотрит на него. Стив отличается от собравшихся в снек-баре посетителей. Он вовсе не похож на мелкого служащего, протирающего штаны в конторе с понедельника до субботы.
Стив погружен в свои мысли. Его серо-зеленые глаза смотрят куда-то вдаль. «Он действительно натуральный блондин», — думает Анук. Молодой человек все больше и больше напоминает ей подростка, случайно затерявшегося в толпе взрослых людей.
«Ему можно дать не больше двадцати четырех лет, — рассуждает Анук. — Двадцать три, двадцать четыре года…» Весь его облик отмечен какой-то печалью. На секунду черты его лица искажаются. Похоже, что он чем-то сильно встревожен. Кончиком языка он касается нижней губы. Быстрым жестом приглаживает слегка вьющиеся волосы. У нее создается впечатление, что жизнь с Дороти вовсе не рай для него. Да и счастливый муж совсем не похож на образец добродетели. Анук чувствует, что под черепашьим панцирем скрывается глубокое противоречие.
— О чем вы задумались?
Анук отрывает американца от его невеселых мыслей.
Она успокаивается. К ней возвращается привычная уверенность в себе. Она жадно набрасывается на кусок курицы. Молодыми и крепкими зубами она рвет на куски тощее мясо несчастной птицы, чья жизнь от яйца до плиты промчалась за одно мгновение.
— Ой! — восклицает она. — У нее вкус рыбы. Какая гадость!
Она бросает куриную ножку в картонную коробку.
— Надо было сразу бросить ее в мусорный контейнер.
Стив смеется. Анук забавляет его.
— Дело привычки… — говорит он. — Все французы, которых я знал, тут же выплевывали ее… Все… У нас кур кормят рыбой.
— Это омерзительно, — говорит, рассердившись, Анук. — Не могли бы вы купить мне пирожное?.. Вот возьмите…
Она вынимает из сумочки доллар и кладет его на стол перед Стивом.
Двое сидящих напротив мужчин заканчивают еду. Они уходят, прихватив с собой картонные коробки, и выбрасывают их в мусорный контейнер в углу зала.
— Идите, — говорит Стив. — Вы выберете лучше… Здесь самообслуживание… И я не знаю ваших вкусов.
Анук улыбается. Она забирает свой доллар и зажигает сигарету.
— Спасибо, я уже ничего не хочу. Мне достаточно сигареты и кофе… И мы уйдем отсюда.
— Я отвезу вас в отель? — спрашивает Стив. — А может, вы хотите прокатиться по Потомаку?
— Стив, — произносит она, — вы…
Она останавливается на полуслове. По какому праву она стремится что-то изменить в нем?
— Вы живете лишь сегодняшним днем? Не правда ли?
Он смотрит на нее.
— А что вы хотите? Меня пугает все, что выходит за рамки привычной жизни. Да, именно пугает. И все из-за Фреда. Он был исключительной личностью. И в самом деле, это утомительное занятие. Еще в колледже он был лучшим учеником. Получал отличные оценки, имел успехи в спорте. Потрясающий игрок в регби. Первый ученик по математике. Он прекрасно играл на пианино. Математик и музыкант.
— А как он выглядит?
— Недурен собой. Весьма хорош собой.