Генерал провел совещание в штабе, после чего обратился к командованию меньшей половины крейсера, а также командирам частей и звеньев, рассеянных по округе.
– Наша основная задача… – сказал он, – обеспечение безопасного отступления. Мы вынуждены признать, что битва нами проиграна, но также не можем не признать, что мы выиграли войну: противник потерял совершенно все возможности для контратаки (иначе он давно контратаковал бы) и, значит, нам достаточно перегруппироваться и ждать. Сейчас у многих автономных отрядов и частей появился соблазн «отомстить», – генерал проговорил последнее слово с особым отвращением. – Но делать это нельзя ни в коем случае, так как это даст возможность противнику затянуть нас в ту или иную ловушку. Приказываю: до тех пор, пока не восстановится централизованный сбор разведданных, действуйте по ситуации, но в первую очередь старайтесь сохранить жизни людей при отступлении, – генерал отключил связь и обернулся к Полу: Так как вы специалист по станции, я передам под ваше управление отряд, который позволил бы эвакуировать осаждаемые внутри войска. Все вышесказанное также относится и к вам. Возражений нет?
– Никаких.
На экране связи возник председатель Совета. Он кратко изложил свое официальное решение – отходить и ждать. Генерал отрапортовал, что именно такие приказы он и выдал остальным офицерам.
А дальше разговор принял неожиданный оборот: «Генерал,, – осторожно начал председатель Совета, – не мне вам объяснять, какой вред престижу Совета наносит такой побег. Надеюсь, вы отлично понимаете, что это демонстрирует нашим врагам».
– Понимаю, – тот нахмурился.
– И это отступление, в конечном счете, может стоить нам значительно большей войны в будущем. Более того, остается еще одна проблема, «проблема демонов»… – он недоговорил. – Это огромная сила, которая остается в чужих руках и с которой рано или поздно все равно придется столкнуться.
– Это приказ Совета?
– Нет, генерал. Ваши приказы вы уже слышали в начале нашего разговора. А сейчас я лишь предполагаю. Предположим, что вы ослушаетесь приказа. Предположим, вы возьмете станцию штурмом.
– Тогда Совет причислит меня к террористам и придаст военному трибуналу.
– Естественно. Конечно, под трибунал вы попадете так или иначе, в одном случае за халатность в исполнении своих обязанностей…
– А в другом – за предательство.
– Вот именно. Более того, в случае неисполнения приказа Совет будет вынужден направить небольшие, но существенные войска на подавление мятежа.
– Которые мне придется уничтожить.
– Именно. Но этим вы позволите выйти из затруднительного положения, которое не решается политически и, возможно, спасете Целистику от грядущего раскола. … Что вы на это скажете, генерал?
– Что мой долг – исполнять приказы Совета. И этому долгу я буду следовать до конца.
– Я знал, что ваш ответ будет таким, генерал.
– Тогда с какой целью вы сообщаете мне столь абсурдные предположения?
– А я их не вам сообщаю. Вы освобождены от своих обязанностей, генерал. Приказываю вам сейчас же взять флаер и вернуться на Ламар, где ждать дальнейших распоряжений. Командование всеми войсками в системе передается Полу Ходену.
Генерал оторопел. Только сейчас он понял, зачем к нему приставили этого человека. Такая возможность планировалась Советом изначально (хотя никто и не предполагал, что поражение «Гиперлэндера» будет настолько разрушительным).
– Но… вы что, не понимаете? – генерал указывал пальцем на Пола. – Он же сам попытается использовать силу против Совета!
– Конечно же, попытается, – председатель улыбнулся, нисколько не смущаясь присутствия тут же самого Пола. – Нам всегда нужны подопытные добровольцы.
Эйс не переставал удивляться, откуда в Лоле вдруг возникла такая находчивость, но она действительно пробралась в хранилище ракет, какими-то невероятными способами обдурив друг за другом аж пятерых разных солдат. Под конец она настолько обнаглела, что одному даже представилась журналисткой какого-то из каналов, хотя, казалось бы, откуда вообще журналистки на боевом крейсере? Но ей верили, безоговорочно и с первого же слова. Солдат даже рассказал про жуткие условия жизни на крейсере и передал привет семье.
Впрочем, без советов Эйса она все равно бы не справилась. Именно он объяснил, у какого солдата в каком кармане ключ-карта к хранилищу, так что Лоле оставалось обокрасть того прямо во время «интервью».
В конце концов она прибыла на место. Там начались проблемы.
– Переведи стабилизатор зажима в нейтральное положение, – говорил Эйс.
– Это красную загогулину? – переспрашивала Лола.
– Не «красную загогулину». Ста-би-ли-за-тор.
– Зеленую то есть?
Однако медленно, но верно, дело двигалось к развязке. Эйс торопился, надеясь взрывом перебить весь командный состав, пока еще остававшийся на борту обломка.
Вдруг Лола остановилась.
– Здесь ведь все взорвется, – сказала она, кажется, скорее, самой себе. – И тогда я умру.
– И уничтожишь весь командный состав врагов. В этом идея – продать свою жизнь дороже.
– Но я не хочу умирать.
– Никто не хочет, – Эйс усмехнулся.
– Нет, ты не понимаешь, – она еще чуть подумала, а потом спокойно сказала: Я так не могу. Прости.
И отключила связь.
Пол вышел на связь с Сириллом. Несмотря на то, что вокруг станции все глушилось, Пол всегда мог попытаться связаться со своим старым врагом через его имплантант, если тот сам был не против.
Некоторое время они просто смотрели на голограммы друг друга. Без ненависти и вообще без видимых эмоций. Было в их взглядах что-то размеренное, будто они давно надоели друг другу, и теперь любопытство боролось в них с нежеланием видеть оппонента.
Наконец Пол сказал: «Я ведь все равно доберусь до тебя».
Еще несколько часов назад Сирилл усмехнулся бы в ответ. Но он только что похоронил свою жену. Казалось, что желание смеяться у него теперь отшибло навсегда.
– Конечно, доберешься, – монотонно ответил он, несколько уходя в какие-то внутренние размышления.
– Нам не обязательно жертвовать людьми. Тебе просто нужно сдаться. Этого не избежать.
– Обязательно, мальчик мой. Обязательно.
Сирилл подумал, хочет ли он сказать что-то еще, но ничего путного не придумал.
Все было и так понятно.
Сирилл и Пол – один на станции, другой на корабле – обратились к подчиненным.
– На станции вводится военное положение высшей степени, – говорил Сирилл. – У нас осталось несколько шахтерских барж. Приказываю открыть на них доступ гражданским. У всех желающих покинуть станцию на этих баржах есть полчаса на сборы. После этого любой человек на территории, не желающий защищать станцию до последней капли крови, будет считать врагом и подлежит расстрелу на месте.