Закончив, он встретил полное одобрение.
– Хозяин таверны, наверное, влюбился в вас, – усмехнулся Марий. – Нас ждет хороший вечер!
Квинт знал, что Коракса нет поблизости – он, Витрувий и опционы были у Пинария на ежедневном докладе о событиях дня. Гастаты на часах у здания, где располагался контуберний Квинта – двое солдат из их же центурии, – не купились на рассказ о прогулке.
– Подышать воздухом? – усмехнулся один из них. – Ввосьмером, в боевой готовности, поздно вечером?
Улыбнувшись, Квинт посоветовал им заткнуть свои мерзкие пасти и дать выйти. Услышав, что вино и женщины стоят любого наказания от Коракса, двое часовых пропустили их.
Солнце только что зашло, и улицы были пустынны, если не считать случайных прокаженных и бродячих собак. Даже в маленьких городках люди не любили выходить из дому в темноте. Семеро, которых Квинт взял с собой – весь их контуберний, – шли без факелов. До «Полной луны» было недалеко, а они не хотели привлекать внимания больше, чем и так привлекали своими подбитыми гвоздями сандалиями. Квинт слышал стук ставен наверху, когда они шагали по главной улице, и чувствовал недружелюбные взгляды тех, кто выглядывал из окон. Ему надоела неприязнь местных жителей к нему и его товарищам, и он не обращал на них внимания. «Пусть только подойдут, если так нас не любят, – свирепо думал он. – Мы в полном вооружении, и мой острый гладиус будет рад их встретить». Однако они добрались до «Полной луны» без всяких приключений.
Дверь была закрыта и забаррикадирована брусом изнутри. Из-за ставен не проникало ни полоски света. Не обескураженный этим, Квинт постучал. Никакого ответа.
– Ну и дураки же мы, что пошли с тобой, Креспо, – сказал Марий. – Тут закрыто. И внутри никого нет, а если есть, они сегодня не работают.
Квинт снова заколотил в дверь. Ничего. Его товарищи удрученно переминались с ноги на ногу.
– Впустите нас! – крикнул Квинт.
На этот раз он стукнул в дверь окованным нижним концом дротика. ТУК. ТУК. ТУК.
– Откройте, я сказал!
– Или мы спалим таверну дотла, – с ухмылкой добавил Урций.
Остальные усмехнулись, и Квинт обрадовался, что это его товарищи и что они трезвые. В других обстоятельствах, особенно разозлившись, они бы действительно могли такое сотворить. Он снова воспользовался своим дротиком. ТУК. ТУК. ТУК.
Наконец, внутри послышалось какое-то шевеление. Ноги прошаркали к двери и остановились. Какое-то время ничего не было слышно. «Он, наверное, перепугался, – подумал Квинт. – Ведь могли прийти люди Перы, чтобы отомстить».
– Вам нечего бояться, – сказал он по-гречески. – Мы двое солдат, спасших вашу дочь.
Небольшая пауза, потом смешок.
– Вас, наверное, одолела жажда!
Железо проскрежетало по железу, пока отодвигался засов; наконец дверь приоткрылась, и за ней показалось лицо хозяина таверны.
Он разинул рот, увидев столько легионеров, и Квинт быстро проговорил:
– Всё в порядке, это мои товарищи по палатке. Я не один страдаю от жажды.
Хозяин, казалось, был не очень рад видеть такое количество солдат, но распахнул дверь. Квинт, Урций и остальные ввалились внутрь, и дверь захлопнулась.
Помещение – без посетителей – было освещено еще хуже, чем раньше, но гастатам было все равно. Отставив свои щиты и пилумы, они уселись на пару лавок у стойки.
– Что у тебя есть для нас? – крикнул Марий, хлопнув ладонью по деревянной стойке.
– Давай самое лучшее! – осклабившись, добавил Матвей.
– После того что сделали ваши друзья, я более чем счастлив дать вам амфору моего лучшего вина, – ответил хозяин.
– Простите моих друзей, – сказал Квинт. – Мы выпьем все, что бы нам ни дали.
– Для тех, кто спас мою дочь, только лучшее.
Он поспешил за стойку, а Квинт бросил укоризненный взгляд на Урция, который уже расписывал прелести девушки.
Хозяина звали Терсит. Его вино оказалось превосходным. Гастаты одобрительно подняли кубки, и он слегка поклонился, явно довольный. Легионеры усердно принялись за угощение и быстро осушили маленькую амфору. Появилась вторая, и тоже отменного качества.
Квинт ощутил укол совести.
– Если так продолжится, мы доведем его до нищеты, – сказал он Урцию, прикрывая рот рукой.
– Невозможно! Он явно торгует много лет. Выкатит еще одну амфору, потом, может быть, еще одну, для него это не убыток. Скоро мы уже не будем лыка вязать, и он это знает.
От такого простого объяснения Квинт почувствовал себя немного дураком. Даже после нескольких лет жизни среди простых солдат его благородное воспитание иногда проявлялось. И теперь каждый раз, когда Терсит появлялся с новой порцией вина, он смотрел на него, как на хитрого пройдоху. Наконец появилась четвертая амфора. Она выглядела не такой старой, как предыдущие, и он подтолкнул Урция.
– Наверно, из уже начатых запасов – то есть самое дешевое.
Урций важно подмигнул.
– Но для нас сгодится, верно?
– Да.
Но, как ни старался, Квинт так и не смог на вкус отличить новое вино от того, что пили прежде.
– По мне, так вкусное, – с сожалением проговорил он.
Урций хлопнул его по плечу.
– Так кажется потому, что ты напился.
– Верно. – Он посмотрел на товарищей и заметил их разгоряченные лица и громкие голоса. – Лучше больше не пить, а то Коракс подвесит нас за яйца.
– Еще по чаше на дорожку, и помолимся, чтобы поскорее покинуть эту дыру Энну! – заявил Урций, чокнувшись с Квинтом.
Юноша выпил, ощущая тепло от льющегося в горло вина. Тут появился Терсит с блюдом хлеба, сыра и оливок. Гастаты и Квинт вместе с ними с жадным криком набросились на еду. Тут же появилась еще одна амфора вина, и он забыл о возвращении. Ни Урций, ни другие товарищи не заикались об этом. Вечеринка грозила продлиться до утра, следующий день казался далеко, а значение имели только веселье и очередная чаша.
Уже глубокой ночью затуманенный взгляд Квинта упал на Терсита, и что-то заставило его присмотреться к нему попристальнее. Хозяин казался обеспокоенным. Решив, что причиной тому его товарищи, Квинт нетвердой походкой подошел к стойке.
– Еще вина? – Терсит уже потянулся к амфоре на полке за спиной.
– Пока хватит. Ты, кажется, недоволен. Хочешь, чтобы мы ушли?
– Нет, нет. Оставайтесь, сколько хотите.
Вино смыло с Квинта всякую сдержанность.
– Тогда в чем дело?
Терсит уставился на него, словно оценивая, потом сказал.
– Вы достойный человек. Как и ваш друг.
– Мы стараемся поступать правильно, – признал он.