Словно услышав княжеское желание переменить разговор, к ним в дверь просунулась голова Свиря:
– Князь, к тебе Карикос просится.
Раз просится, почему бы не принять?
Иларх вошел в свое бывшее жилище при полном параде: в красном плаще с золотой застежкой, с мечом и кинжалом на поясе. Князь указал гостю место на лавке у стены, чуть подальше от стола. Снаружи послышались громкие приветственные крики.
– Кажется, мой обоз прибыл, – определил Борть.
Действительно, чуть погодя Свирь и оруженосец наместника внесли в избу два кувшина: один с хмельным медом, другой с ромейским вином, копченого гуся, поджаренные пшеничные лепешки и целое блюдо с изюмом, сушеными яблоками и орехами. Теперь можно было и пировать.
Пока оруженосцы уставляли яствами стол, Карикос помалкивал, давая князю возможность задавать вопросы. Дарник же сам с любопытством ждал, какими будут самые первые слова иларха. Борть внимательно посматривал то на одного, то на другого и тоже не лез с непрошеными речами. Когда Свирь разливал мед и вино, Рыбья Кровь кивнул ему на иларха и княжичей, и оруженосец все понял правильно: налил третью чарку ромею, а полусонным княжичам принес одеяла и подушки. После чего жестом согнал Карикоса с лавки, подвинул лавку к княжескому столу и указал иларху снова сесть. Борть не мог удержать ухмылки от этой немой жестикуляции.
Едва за оруженосцами закрылась дверь, два словенина подняли свои серебряные кубки и вопросительно посмотрели на ромея. Тот, подчиняясь застольным правилам, тоже поднял свой кубок. Все трое выпили. После чего князь руками разодрал гуся, один кусок положил перед собой, второй передал Бортю, третий – Карикосу.
– Осенью этот ромей чуть меня не повесил, – сообщил Рыбья Кровь по-словенски наместнику, но сопроводил свои слова столь выразительными движениями рук, что иларх не мог их не понять.
– Я слышал об этом, – по-ромейски подыграл Борть князю. – Мирко по дороге мне все рассказал.
Дарник с удивлением отметил, что наместник говорит на ромейском весьма прилично: когда только успел, раньше способностей к языкам за толстяком не замечалось.
– А потом он дал мне возможность отправиться в Варагес, где я почти вернул свое княжество. – Эти слова тоже прозвучали по-словенски, причем, понял или нет их Карикос, осталось неизвестным.
– Да, если бы ты не попал в Варагес, все могло бы сложиться совсем по-другому, – подтвердил по-ромейски Борть, доказав, что буквально слово в слово понимает, чего именно ждет от него Дарник.
– Что мне теперь с моими воинами делать?! – не выдержав их игры, хриплым от гнева и обиды голосом спросил иларх. – Хочешь, чтобы мы на биреме ночевали?
– Эй! – позвал князь. И в избу тотчас вбежали оба оруженосца.
– Для иларха освободите отдельный дом, для его стратиотов дать палатки с подстилками и одеялами! – распорядился Дарник. – Сам пока не спеши, выпей и поешь. Вино ваше, ромейское, – князь сам наполнил кубок ромея.
Они бражничали до глубокой ночи, мирно переговариваясь на ромейском языке. Ни о каких военных делах не упоминали ни слова, просто развлекали друг друга смешными историями: Дарник – о гадании ему манушки Суниты, Борть – о разоблаченных им тиунах-ворах, Карикос – о найденных им у валашских торговых кораблей контрабандных товарах. Затем Свирь повел иларха в отведенную ему избу, а князь с наместником прошлись по ночному лагерю. Палатки, шатры и шалаши между избами и землянками были выставлены в совершенном беспорядке, но обращать на это внимание как-то совсем не хотелось.
– А ведь ты не просто так забрал у них весла, – вспомнил вдруг Борть. – Неужто снова хочешь пуститься в большое плавание?
– Ну от тебя точно ничего не утаить, – рассмеялся в ответ князь.
На этом они и расстались. Князь направился в избу к княжичам, а оруженосец повел наместника на предназначенный ему ночлег.
Прислушиваясь к ровному дыханию сыновей, Дарник долго не мог заснуть. Словно вернулись добрые старые времена с сотнями воинов, десятками повозок, особыми ночными звуками большого военного стана. Что со всем этим теперь делать, представлялось плохо разрешимой задачей.
Утром все три военачальника встретились вновь. Первым из своей избы выбрался князь – просто хотел посмотреть, как все выглядит до общей побудки. Рассматривал шатры, палатки, колесницы и обозные двуколки, с удовлетворением отметил троих не спящих дозорных бортичей и двоих собственных гридей – за последних решил не забыть похвалить Гриву. Скользнув взглядом по ромейским избам, заметил у одной из них Бортя – тот как добросовестный воевода тоже встал пораньше с проверкой. Едва обменялись дружеским рукопожатием, углядели еще и вылезшего наружу полусонного Карикоса. Рассмеявшись, замахали ему руками: присоединяйся давай.
Так втроем и продолжали лавировать между полусотней человеческих пристанищ, наблюдая, как стан просыпается и приступает к своему дневному существованию. Позже к ним попытался присоединиться Сигиберд, но князь остановил его вопросом:
– Ты вчера случайно или намеренно не выполнил мой приказ спешиться и отвести лошадей назад?
– Я подумал, что сподручней будет потом налететь на конях свежими силами, – смущенно проговорил варагесский воевода и отстал от их троицы.
Внимательно заглядывая встречным бортичам в лица, Рыбья Кровь пытался разглядеть в их глазах некий скепсис: ну что, славный князь, где твоя хваленая дружина, если даже наш лесной отряд многочисленней и боевитей ее? Но нет, все получалось совсем наоборот: на своего воеводу бортичи почти не смотрели, зато князя пожирали глазами с почтением и восторгом.
Чтобы не тратить зря времени, Борть подвел Дарника с Карикосом к повозке, где находились клетки с голубями. Тут же при них написал на крошечном лоскутке пергамента четыре слова: «Князя нашли. Все хорошо», закрепил их маленькой булавкой на лапке голубя и подбросил его в воздух. Набрав высоту и немного покружив на месте, голубь направился в северную сторону.
– Днем с такой же запиской пошлю второго голубя для надежности, – пояснил наместник.
Дарник о голубиной почте до сих пор лишь слышал, но никогда не пользовался.
– Неужели долетит? – не поверил он.
– Ратай говорит, что долетит, – заверил Борть и тут же представил Дарнику своего лучшего оружейника – худого длиннорукого парня с черными от металла руками.
– Если ястреб не собьет, то почему бы и не долетит, – невозмутимо рассудил тот.
– Он у нас еще особые самострелы делать умеет, и наши камнеметы бьют в полтора раза дальше твоих, князь, – соловьем заливался наместник, хвастая оружейником, словно своим конем.
Рыбья Кровь его восторгов не разделил:
– Ты мне лучше надежного управляющего дай, а оружейника я у тебя потом заберу.
– Будет тебе и управляющий. Ну посмотри, посмотри, – настаивал толстяк.
Стали смотреть. Первым делом Ратай достал странного вида арбалет. На его ложе был насажен продолговатый короб из бересты.