– В этом нет нужды, – сказал Роджер. – Просто позвони мне.
Джайлс пропустил мимо ушей это несколько бестактное предложение: Он смотрел на Антонию.
– Тони, ты этого хочешь?
Она откровенно посмотрела ему в лицо:
– Да, хочу.
Поэтому Джайлс Каррингтон, приведя туманные объяснения недоверчивому и слегка рассерженному отцу, покинул контору вскоре после половины четвертого на другой день, поехал в Челси и прибыл к квартире кузины, когда суперинтендант Ханнасайд готовился подняться по ступеням к парадной двери.
– Привет, что привело вас сюда снова так рано? – спросил он. – Обнаружили какое-то потрясающее новое обстоятельство?
– Да, – ответил Ханнасайд. – Обнаружил.
Улыбка исчезла из глаз Джайлса Каррингтона, но он сказал все тем же ленивым, слегка насмешливым тоном:
– Звучит волнующе. Что произошло?
Пока они вместе поднимались по лестнице, суперинтендант сказал:
– Не беспокойтесь, никто из ваших клиентов не замешан в этих новых обстоятельствах. – В глазах у него при этом блеснули огоньки.
– Рад слышать, – ответил Джайлс, нажимая кнопку звонка у парадной двери. – Роджер во время убийства находился в Англии. Дело в этом?
– Да, – ответил Ханнасайд. – В этом.
– Бедный старина Роджер! – заметил Джайлс. – Я заподозрил нечто подобное, когда он не смог вспомнить название судна.
Ханнасайд обратил на него обвиняющий взгляд.
– Вы ничуть не лучше остальных, – строго сказал он. – Едва увидев Роджера Верекера, вы заподозрили его не только в том, что он находится в Англии дольше, чем говорит, но были почти уверены, что он и есть тот убогий незнакомец, который посетил Арнольда Верекера в ту субботу. Разве не так?
– Не совсем так, – сказал Джайлс. – Я заподозрил это за несколько часов до того, как его увидел. Собственно говоря, едва услышав, что он появился. Добрый день, Мергатройд. Мисс Тони дома?
– Да, сэр, она ждет вас, – ответила Мергатройд, широко распахивая дверь. – Но с какой стати вам понадобилось снова приводить этого полицейского, право, не знаю. Кажется, мы уже не можем называть эту квартиру своей. Они оба в студии, мистер Джайлс.
Джайлс Каррингтон кивнул и пошел по маленькому коридору, суперинтендант следовал за ним. В студии Роджер Верекер, очевидно, решал какую-то проблему на листе бумаги под критичным, но не враждебным взором единокровной сестры, наблюдавшей, подперев ладонями подбородок, за его расчетами. Она быстро подняла взгляд на открывшуюся дверь и, увидев Джайлса, доверительно улыбнулась.
– Привет, – сказала она. – Роджер пытается создать какую-то систему. Я думаю, все это ерунда.
– И правильно, – сказал Джайлс.
Антония увидела суперинтенданта и вскинула брови.
– Не знала, что вы тоже придете, – сказала она. – Лучше бы не приходили, так как, честно говоря, мне ужасно надоело это семейное преступление. Однако входите, если должны.
– Боюсь, что должен, – ответил Ханнасайд, закрывая дверь. – Хочу задать вашему единокровному брату несколько вопросов.
Роджер, сильно испугавшийся при его виде, сказал:
– Задавать мне вопросы бессмысленно, потому что сейчас я очень занят. Собственно говоря, я надеялся на спокойное время, раз мы избавились от Кеннета.
Внимание Джайлса привлек грубый набросок пастелью, стоявший на каминной доске.
– Господи, как искусно! – невольно воскликнул он. – Работа Кеннета?
– Не вижу в нем ничего искусного, – сказал Роджер. – Собственно, не будь я покладистым человеком, я мог бы прийти из-за него в раздражение.
– Да, – сказал Джайлс. – Я… я думаю, мог бы.
– К тому же здесь нет никакого сходства со мной, – продолжал Роджер. – Не может быть, потому что Кеннету пришлось сказать, кого он хотел изобразить.
– Кеннету удалось передать сходство, правда? – сказала Антония. – Он сделал этот набросок сегодня утром. После того, как Роджер сказал, что портретная живопись – низкое искусство. Хороший набросок, ты согласен?
– Злобный! – вполголоса ответил Джайлс. – Право, Тони, он издевательский!
Ханнасайд, тоже смотревший на набросок с немалым удивлением, услышав эти слова, полностью согласился с ними и задался вопросом, не странно ли быть убежденным, что человек, который мог создать такой безжалостный портрет, способен на что угодно, даже на убийство. Переведя взгляд с портрета на оригинал, он сказал без предисловий:
– Мистер Верекер, вчера вечером вы сказали мне, что сошли на берег в Англии два дня назад.
– Кажется, сказал, – согласился Роджер. – Вчера было много всяких разговоров, и я не помню всего, что говорил. Но не хочу начинать спор, так что пусть будет по-вашему.
– Вы по-прежнему держитесь этого утверждения?
– Почему бы нет? – осторожно спросил Роджер.
– Главным образом потому, что оно ложно, – с обескураживающей прямотой ответил суперинтендант.
– Возражаю, – заговорил Роджер. – Это весьма дискредитирующее заявление, и если вы считаете, что, будучи детективом, можете обвинять людей во лжи, то поймете, что ошибаетесь. – На минуту он умолк, задумался, а потом угрюмо заметил: – Хотя, сказать по правде, может быть, и нет, поскольку, кажется, в этой стране нет предела тому, что может сойти с рук полиции.
– Предел есть, – возразил Ханнасайд, – и ваш кузен позаботится, чтобы я его не нарушил. Вашей фамилии, мистер Верекер, нет в списках пассажиров ни на одном из судов, пришедших из Южной Америки два дня назад.
– Да, очень подозрительно, – сказал Роджер. – Но, говоря, что сошел на берег два дня назад, я не сказал, что прибыл из Южной Америки.
– Вы сказали, что прибыли из Буэнос-Айреса, – напомнил ему Ханнасайд.
– Это верно, – согласился Роджер. – Сказал. Само собой, если бы знать, что вы заинтересуетесь, я мог бы рассказать вам всю историю. Суть в том, что по пути я сошел в Лиссабоне.
– С какой стати? – спросила Антония.
– Хотел повидать одного человека, – уклончиво ответил Роджер.
– Так вот где собака зарыта, – презрительно заметила Антония.
– Нет, не собака. Все дело в попугаях, – ловко сымпровизировал Роджер. – Не серых с розовыми хвостами, а зеленых. Тех, что визгливо кричат. – Эта история начала его захватывать; воодушевясь ею, он продолжал: – Думал, удастся заключить сделку. Вы не представляете, какой спрос на попугаев в Португалии.
– Я точно не представляю, – сурово произнес Ханнасайд.
– Как и любой человек, – сказал Роджер. – Я и сам был удивлен. Но дело обстоит так. Идея заключалась в том, чтобы отправить партию тому человеку, о котором я вам сказал. Единственной помехой был тот факт, что мы не могли прийти к соглашению, поэтому мне требовалось повидать его лично.