— Благодарю, я поняла. Прошу меня извинить, я на минуту.
И ни на кого не глядя, я отправилась в спальню. Закрыла дверь, некоторое время стояла молча, затем сходила умылась. Сменила платье. На точно такое же серое одеяние монастырской воспитанницы. После с листком бумаги и пером вернулась в гостиную. Предметы для письма расположила на столике и отправилась знакомиться с портнихой.
В госпоже Имис с первого взгляда угадывалась южанка — смуглая кожа, темные глаза и волосы. Веселый легкий нрав, подвижность и улыбчивость. Ей было глубоко за сорок, но обаяние и умение легко общаться заставляли видеть в ней как минимум молодую особу. А вот профессионализм вызывал уважение. Она сняла мерки, провозившись не более получаса, и в процессе успела опросить меня о предпочтениях в цвете, любимых увлечениях и книгах. Мои односложные ответы ее расстроили, но на большее я, к сожалению, была не способна.
Спустя час дамы покинули нас с Оливией, пообещав вернуться уже завтра для первой примерки. Несмотря на удивление по поводу столь быстрого исполнения заказа, я заверила, что с нетерпением буду ожидать результатов их работы. Провожая портниху и ее помощницу, госпожа Тортон хотела было что-то сказать, но натолкнулась на взгляд Оливии и тоже вышла.
— Надо же, — моя камеристка поджала губы, — уже завтра…
— Да, — ровным тоном отозвалась я, — меня это тоже удивило, видимо, госпожа Имис с усердием отдается работе.
— Усердием? — Оливия хмыкнула. — Жена губернатора уже месяц ожидает собственное платье для свадебной церемонии дочери, а для вас портниха все приготовит уже завтра.
— К чему же такая спешка? — устало спросила я.
— Герцог. — Она произнесла это так, словно называла имя Господа. — Ему всегда стараются угодить.
Я промолчала. Прошла к столу, села и принялась писать послание.
— Леди Уторби, время обеда, — несколько нервно произнесла камеристка.
— Подготовьте мне платье, пожалуйста, — попросила я, выводя ровные строки.
Я не боялась, что их прочтут — чтение личной переписки в высшей степени безнравственно, посему была достаточно откровенна как в выражениях, так и в изъявлении намерений. Слова, слова, слова… только слова, но я точно знала, что мать-настоятельница увидит в них гораздо большее — мою боль. Мое горе. Мое нежелание хоронить себя в стенах Гнезда Орла. И я рассчитывала как минимум получить совет, как максимум — помощь. Матушка Иоланта была не из тех, кто склонен к утешению, предпочитая помогать не словом, а делом.
— Леди Уоторби, — Оливия вошла, держа бирюзовую рубашку, — мне кажется, в сочетании с юбкой…
Окинув предложенное тяжелым взглядом, я спокойно ответила:
— А мне кажется, элемент туалета, предназначенного для верховой езды, будет неуместен.
Камеристка изумленно взглянула на меня, затем на рубашку и произнесла несколько неуверенно:
— Но… это одна из немногих вещей, которая подходит вам по…
— …размеру и статусу, — завершила я за нее, вложила письмо в конверт и зажгла свечу.
Растворив воск, вылила тонкой струйкой, запечатала фамильным кольцом. И только после этого пояснила:
— Я находилась в лицее, Оливия, на содержании матушки-настоятельницы монастыря Девы Эсмеры, как и остальные воспитанницы. А сшить новый гардероб мне попросту не успели. Следовательно, у меня имеется крайне ограниченный набор вещей. Но даже в столь стесненных обстоятельствах я не рискну появиться за обедом в наряде для верховой езды. Это в первую очередь неудобно, к данной рубашке полагается пышное накрахмаленное жабо, что касается второго пункта — без жакета эта вещь по меньшей мере неприлична.
С некоторым недоверием камеристка растянула предмет одежды, изучила и, пожав плечами, заметила:
— Вы же… дома.
— Я в аду! — просто не сдержалась.
И сама вздрогнула. Устыдившись собственной несдержанности, тихо извинилась, прошла мимо застывшей Оливии и направилась в гардеробную.
В светской жизни так много внимания уделяется туалетам. Утреннее платье, платье для прогулок, обеденный наряд, домашнее платье для послеобеденного отдыха, несомненно, вечерний костюм… Наряды, наряды, наряды. Бесконечный круговорот шелка, батиста, скромного хлопка… Я замерла на входе, оглядела имеющееся, молча развернулась и вышла, объявив камеристке:
— Я готова.
Оливия не решилась возразить, протянув только:
— Ваши волосы…
Коса несколько растрепалась после примерок тканей и снятия мерок портнихой, но не существенно. Гордо вскинув подбородок, я подошла к двери и выразительно посмотрела на камеристку. Госпожа Камиера несколько неуверенно приступила к своим обязанностям по сопровождению невесты лорда оттон Грэйда.
* * *
У меня сложилось странное впечатление, что герцог не любит принимать пищу дважды в одном месте. А как еще объяснить факт накрытого стола на незнакомой мне небольшой уютной террасе. Здесь были колонны из камня янтарного оттенка, плиты гладкого мрамора на полу, резные каменные перила и вид на тенистый сад в глубине замка.
А еще лорд Грэйд ожидал меня, сидя за столом и мрачно глядя куда-то в себя, ибо я искренне сомневаюсь, что его мог так заворожить каменный узор. Он не поднялся, даже когда я подошла, и лишь окинул хмурым взглядом и произнес, обращаясь к Оливии:
— В замке маг.
Камеристка удивленно переспросила:
— Помимо нас?
Легкая улыбка скользнула по губам лорда.
— Простите, — мгновенно исправилась госпожа Камиера. — Мне проверить охранные заклинания?
Отрицательно мотнув головой, герцог указал мне на стул, а для Оливии было предназначено:
— Покои леди Уоторби.
Низкий поклон вместо полагающегося женщине реверанса, и нас с герцогом вновь оставили наедине. Поведение лорда Грэйда изменилось в тот же миг.
— Я вижу, вы решили меня порадовать, Ариэлла, — произнес он, с улыбкой разглядывая меня.
— Чем же? — не слишком дружелюбно спросила я, присаживаясь на стул.
Герцог поднялся, проявив подобающую галантность, пододвинул стул, затем склонился надо мной так низко, что его дыхание шевелило выбившиеся из прически волосы, и прошептал:
— Вы остались в том платье, что так понравилось мне.
С языка чуть не слетело: «Я намеревалась вам досадить». Но сдержалась. Лорд оттон Грэйд вновь сел на свое место и, взяв блюдо с мясом, переложил на свою тарелку несколько обильно политых соусом кусочков. Затем последовали два вида салатов, причем один с хвостами морских гадов, а после герцог почему-то взглянул на меня.
— Вы решили спровоцировать войну скалки и поварешки, леди Уоторби? — насмешливо поинтересовался он. — Учтите, госпожа Винслоу очень старалась вам угодить, и ее несомненно оскорбит ваше нежелание даже попробовать.