Можно было разобраться с ними стремительно и безжалостно, без церемоний, но зачем. Этим будет довольно и крепких оплеух. Первому из набежавших молодой поборник врезал ногой, удобно используя луку седла как опору, тут же развернулся на другую сторону – встречать следующего. Лошадь не привыкла к джигитовке на своей драгоценной спине и затанцевала под ним, что, как ни странно, задачу даже упростило. На тычок странного, очень короткого подобия протазана Роннар ответил таким же пинком, левой ногой ещё успел отклонить оружие, да так, чтоб не в скакуна. И побеспокоился вслух:
– Конька мне порежешь. Окстись.
– Да ты чума, ты шваль такая! Шоб тебя на плетень натянуло!
– Давай, дружок, не шали.
Он отобрал у противника куцый протазан и аккуратно стукнул по макушке следующего разбойника. Аккуратно стукнул – жить будет, просто полежит чуть-чуть. Справа Аригис уже спешился и без особой выдумки молотил троих бандитов кулаками, а те, отлетев по разу, вскочили, башками тряхнули, словно кусаемые в уши жеребцы, и снова побежали за порцией тумаков. Килан всё ещё возился с конём, а Эскевальд сразу вытащил оружие и встал в оборону. И поэтому, видимо, банда сочла его более опасным. Предпочла наброситься всей кодлой на странную пару, отбивающуюся ногами-руками, словно тренированное человеческое тело – менее опасное оружие и от него какой-то иной смертью умираешь.
Впрочем, пинки вчерашним крестьянам тоже как- то не очень понравились. Всего со второй попытки они уже сообразили, что исходная задача, кажется, усложнилась, и попятились на пару шажков. Растерянно переглянулись.
– Ну, мужики, вы даёте, – добродушно усмехнулся Роннар, бросая протазан и усаживаясь в седле ровно. – Взяли – и на двух поборников сразу напали.
– Кто ж знал, – резонно возразил один из налётчиков, не принимавший участия в драке. Стоял он подальше других и смотрел твёрже, чем остальные. Видно, он и есть предводитель. Атаман.
– А зачем вообще налетали? Что вам – пустой деревней поделиться жалко?
– Ну, ребята, у вас на четверых восемь коней – на что вам столько? Делиться надо.
– Кому надо, тот пусть и делится. Обнаглели, мужики!
– Ты ж мне челюсть сломал, урод! – невнятно попрекнул мужик, сшибленный с ног пинком и по- прежнему медливший подниматься с земли. Боится, что ещё раз прилетит? Дуралей.
– А надо было приласкать, что ли? Скажи спасибо, что твою эту палку тебе в зад не сунул. Что это, кстати, такое?
– Да просто тесак для дичи на древке. Раньше была хорошая коса, торчком привязанная, так третьего дня сломалась. Пришлось придумывать…
– Ну, и разве таким оружием тыкают? Таким секут. Воевать надо умеючи.
– Кто ж нас научил бы! Слышь, поборник – может, научишь?
– А штаны свои не снять, не отдать? Вы реально офигели, мужики!
– Ладно уж, куда нам деваться-то?! Ну, подумай сам – какая в этих краях может быть жизнь? Мы б, может, и не рвались бы, но выхода-то нет. Приходится выживать как придётся. Посмотри на этих ребят: они б и сейчас с охотой пахали землю. Но как же пахать, если через день табуны бестий сначала с запада на восток, а потом с востока на запад галопируют!
Взгляд Роннара стал бдительным, он даже чуть вперёд подался.
– Так вы из Иоманы, что ли?
– Я-то да.
– И я.
– И я!
– Да большая ли разница? – сказал атаман бандитов. – Я вот, к примеру, из западной Мятлы, но там ведь сейчас тоже жить невозможно. Там столько бестий, что уже только бежать остаётся. Я всё хозяйство бросил. Весь скот, землю, посевное зерно, дом. Мне-то теперь что делать? Приходится промышлять как придётся. Ну, не сердись, что мы в вас стреляли. Правда, раскаиваемся.
– «Не сердись»… Ха! Вы мне коня поцарапали. Что теперь делать?
– Давай я посмотрю, – предложил один из нападавших. – Меня кони любят. – И, не дожидаясь разрешения от главаря и согласия от Роннара, отправился ловить раненого меринка. Удивительно – под его руками конь всё-таки успокоился и дал осмотреть покарябанный бок.
– В общем, не серчай, поборник, наша б воля, так мы бы ни за что!.. Сидели бы в своих усадьбах и трудились.
– Думаете, я поверю, будто вы, ребята, пошли по кривой дорожке поневоле? – усмехнулся Роннар. – Старые песни, так все любители лёгкой жизни говорят.
– Нашёл лёгкую жизнь! – возмутился налётчик. – Лёгкая – это когда с вечера знаешь, где будешь спать, что будешь есть, что станешь делать. Когда всё известно и привычно. Это дома – лёгкая жизнь. Ты намекаешь, что землю вроде как пахать труднее, чем разбойничать? Ха! Сельский труд для привычного человека не в тягость. А у разбойника что за жизнь? Как последняя тварь лесная мотаешься, и разве знаешь, чем будешь жив? Да и будешь ли! Так что уж лучше б ты молчал, раз не понимаешь главного! У самого-то в жизни всё понятно и просто.
– Понятно. – Роннар скривил губы. – Понятнее некуда. Я ведь поборник. Еду драться с бестиями… А давайте, мужики, докажите, что действительно не шваль, что стоите уважения. Едем со мной.
– Это куда? – спросил один из нападавших, ошеломлённый.
– В Иоману, конечно.
Мужики помолчали, переглядываясь и взглядывая то на одного Роннарова спутника, то на другого, то на него самого.
– Это что же, – уточнил наконец разбойничий предводитель, – все силы, которые князь бросил на освобождение Иоманы? Два поборника и два солдата?
– Князь вообще никаких сил на Иоману бросать не собирается, – ответил Аригис. – Мы сюда, как видишь, по собственному почину попёрлись. Исполняя свой поборнический долг.
– У вас-то поборнический долг. А у нас.
– Хотите вернуться к своим пашням? Вот ваш шанс. Присоединяйтесь к нам, поедем отвоёвывать у бестий Иоману. Придётся постараться, рискнуть, это да. Но другой возможности у вас не появится.
– Э-э…
– Так мы ж. Не солдаты. Воевать не обучены.
– Как на прохожих нападать, так умеете. А как свои же земли освобождать, так мы не солдаты, нас не учили! Будем разбойничать и добиваться виселицы!
– Вообще ж это князь должен отправлять войска воевать против бестий. На то и налоги собирают.
– Ну, и жди, пока морковка станет тёлкой! – зло бросил Аригис. – А то болтают: мы б лучше жили честным трудом, фыр-фыр! Врёте ж без совести! И налоги – когда последний раз платили?
– Да ладно! Всем людям хочется жить! И если вас в бой гонит долг, то мы-то что? Мы – люди простые. Без всяких умений и прочего. Нам просто хочется жить. А налоги б мы платили, да с чего…
– Я с вами, мужики, – сказал вдруг один из них, самый мрачный, самого бандитского вида – обросший, как бродячий пёс. – Обратно в Иоману.
– Я тоже, пожалуй. С поборниками в ватаге можно и рискнуть.