И, похоже, только на частокол жители деревни и рассчитывали.
Деревня была расположена удачно – на мысу, образованном основным руслом реки и её притоком, который в этом месте расширялся и, похоже, был довольно глубок. Сама по себе водная преграда давала хорошую защиту, поэтому за нею жители чувствовали себя увереннее. Большая часть мыса была занята под огороды, крепким частоколом обнесли лишь крохотный его уголок, застроенный домишками, где уже сейчас трудно было отыскать место для новых беженцев.
Зато укрепления были поставлены так, чтоб использовать по максимуму все преимущества места – к примеру, удобный для обороны холм и обрыв. И если придётся увеличивать поселение и, соответственно, строить новые стены и плетни, придётся попотеть, чтоб добиться тех же преимуществ с помощью лопаты и кирки, а не получить готовыми.
Но всё решаемо.
– Нужно многое сделать, – сказал Роннар сопровождавшему его Эскевальду.
– Угу.
– Какую-то защиту надо придумать и на берегу, ведь бестии отлично плавают… Мужикам будет трудно. Они ведь не представляют, что такое настоящая война.
– Справятся. Ты верно сказал – крестьянин за политую потом землю кого угодно порвёт. Почти кого угодно. В Иомане и раньше бывали трудные времена. Мужики держались. – Эскевальд показал пальцем на угловую конструкцию – единственную, на которую не страшно было бы забираться. Она выглядела вполне надёжно сколоченной. – Как считаешь, можно расширить этот форт?
– Если и делать это, то уж занимать весь мыс. Вопрос: кто будет защищать такое большое поселение? Людей тут маловато. Видишь – и полусотни не наскребается.
– Теперь уже больше, – сказал, подходя, Изъеж. – Прошу прощения, дела меня отвлекли, а то б я сразу пришёл. Вот новость: сегодня утром пришла семья с хутора Оска, а потом все мужики из Хранки. Это было большое поселение к востоку от старого Далгафорта. Сейчас там осталось меньше четырёх десятков человек. Они все здесь.
– Почему?
– Ну, как же! Потому что, раз здесь теперь сын короля, поборник, то и им лучше держаться нашего посёлка. Теперь сюда все будут стягиваться. Остальные, наверное, просто не успели.
– А откуда они узнали про меня? – сощурился Роннар.
– По дымовым сигналам. Мы постоянно обмениваемся новостями. Как иначе выжить?
– Вон оно что… Понял. Где эти новые?
Староста показал. Семейства, сорвавшиеся с места чуть ли не ночью, сразу же после того, как «прочли» новости в разноцветных клубах дыма (Роннар слышал про эту иоманскую манеру окрашивать сигнальные дымы в разные оттенки серого при помощи порошков из растений – вроде мелочь, но разница заметна), выглядели потрёпанными. Однако держались бодро. Женщины и дети уже возились со скотиной, которую, конечно, тоже пригнали, а мужчины взялись за топоры и пилы. Брёвна для нового частокола пока ещё были в запасе.
– И сколько пришло мужчин? Кто из них сумеет драться?
– Двадцать три мужика. Есть и те, что староваты, есть и молодые. Но оружие смогут держать.
– За оружие мало держаться, им надо работать, – назидательно произнёс Эскевальд.
– Если придут ещё люди, то надо думать, из чего возводить вторую линию частокола. Она будет длинной, считай, по всему мысу. Сколько потребуется дерева, и где его взять? В лес с лесорубами я, конечно, пойду. И Аригис пойдёт. Дело есть дело. Но всё ж предприятие опасное, его надо продумать.
– Леса тут хватает. Хоть весь Далгафорт заново строй.
– Не уверен, что там нам будет проще защищаться, – ворчнул Эскевальд, и Роннар удивился, откуда друг может это знать. – Насколько я помню ещё с прежних времён, холмик там торчит хилый. Вода далеко. Вы вообще уверены, что старая крепость располагалась именно на Далге?
– Так. Но очень давно. С тех пор многое изменилось. И русло реки тоже, кстати говоря. Раньше река текла совсем рядом с далгафортским холмом. Кроме того, пересохло озеро. Старики рассказывали, что после сражения короля с магами бестий в том месте вообще всё изменилось. Были скалы – и где они? Река текла по долине, а где она теперь? Даже лес растёт не там, где раньше рос. И холмы торчат по-другому.
– Король сражался здесь с бестиями?
– Да, сам король. Прапрадед последнего. Тогда, говорят, бестий пришло сюда намного больше, чем сейчас. Они принесли сюда своё чародейство и хотели сделать Опорный мир таким же, каков их собственный. Жить тут, что ли, собирались. Тогда князья Опорного просили короля помочь, и он взял нас всех под свою руку. Защитил, милостивец. Наверное, эти тёмные сейчас хотят того же, что и тогда. И что нам делать, если они снова принесут сюда свою магию? Ведь короля нет.
И взглянул на Роннара в ожидании, которое легко можно было прочитать. Сейчас в ответ прозвучит ободряющее: «Я смогу защитить Опорный мир от чародейства бестий. Всё в порядке, ведь я сын государя» – и это сполна успокоит крестьян. Может быть, получив такое обещание, они даже станут лучше драться.
Но подобная ложь рано или поздно вскроется. И тогда всё станет намного хуже, чем сейчас, если говорить только правду.
– Король рано или поздно будет. Лучезарный не может существовать без короля.
И больше они об этом не говорили.
Зато вечером появились бестии. Их заметили издалека, как и группку беженцев, явно направлявшихся прямиком с посёлка на мысе. Людей атаковали с ходу, так что бедные крестьяне едва успели похватать оружие. Роннара эта новость, принесённая дозорными, оторвала от ужина, но он, конечно, не был в претензии, ускакал вперёд вместе с Аригисом и Киланом, тоже отлично державшимся в седле, а остальные должны были поспешать следом – так быстро, как смогут.
Это была вторая встреча с бестиями за такое короткое время, но для сына короля всё получилось совсем иначе, чем в прошлый раз. Когда Роннар доскакал до места, тут уже вовсю шла драка. Беженцы отбивались от врага чем придётся, от топоров до кос, и действовали яростно, хоть и неумело. Они определённо знали, почём встаёт такая штука, как жизнь.
Оба поборника вступили в бой с налёта, даже не осаживая коней – те сами сообразили, как следует двигаться среди телег, чтоб ноги не переломать и наездников не разозлить. Сперва Роннар действовал с седла, потом спешился, позволяя затянуть себя в гущу боя – и тут-то основное отличие дало о себе знать. Почему беженцы увидели в нём предводителя, оставалось лишь гадать. Аригиса, который сражался поблизости и с не меньшей искусностью, проигнорировали и благополучно предоставили самому себе. А вот Роннару кинулись героически помогать.
Он впервые за свою поборническую практику убедился, что способен загибать трёхэтажным прямо в момент схватки, хотя раньше был уверен: тут даже на моргание и дыхание времени нет. Но воинственные беженцы из самых лучших побуждений постоянно лезли ему под ноги – и очень рьяно размахивали сельхозинвентарём. А когда лишь в самый последний момент Роннар заметил, что, если продолжит намеченное движение, окажется прямиком на остриях вил (крестьянин, бросившийся помогать поборнику, просто бы не успел вовремя их отдёрнуть), он вспомнил даже те ругательства, которых не знал.