И увернуться, к счастью, успел.
Пришлось перестраивать всю стратегию боя. Трудно было продумывать её в расчёте на беспорядочно мечущихся «помогальщиков», но и приказать им отстать и заняться своими делами будет неразумно. Во- первых, драка тоже их дело, ведь каждый из них хочет жить, стремится защитить своих детей и женщин. А во-вторых, странное, по их мнению, требование может сильно сбить с толку. Неопытные вояки потратят время, осмысляя его, и на этом враг их и поймает.
Ладно, пусть уж путаются под ногами. Просто придётся чаще прыгать, а иногда работать горлом – услышав окрик типа «пшёл с дороги!», мужики застывали в удивлении, и поборник успевал проскочить мимо них.
Зато в какой-то момент его трудности стали также и трудностями бестий, как ни странно. Суета и их сбила с привычного ритма. Все они были опытными, считай, профессиональными воинами, а такие предпочитают предсказуемые ситуации и упорядоченный бой. Тренированные люди, с одной стороны, получают в своё распоряжение серьезное оружие, с другой – зачастую становятся заложниками раз и навсегда затверженных приёмов. Тело работает само, без участия сознания, это экономит драгоценные мгновения, но не даёт в случае необходимости на ходу скорректировать приём или ухватку.
Поборники к моменту достижения совершеннолетия становились бойцами высшего класса и в бою могли, даже разогнавшись, действовать на своё усмотрение. Хоть это тоже стоило больших усилий. А вот бестиям приходилось тяжелее. Если их и поддерживала какая-то магия, то иная, чем дарованная поборникам. И когда Роннар осознал это, он понял, что, пожалуй, всё к лучшему.
Кроме того, помогали телеги. Можно было прыгать то на одну, то на другую, уходя от атак и путая противника. Крестьяне, радуясь, что бестии явно переключились на кого-то другого, стали махать граблями и косами ещё активнее. Предугадать атаки дилетантов было проблемно, и разок один из подростков, машущий мотыгой хаотически, словно от слепней отмахивался, зацепил-таки Роннара. Но, к счастью, легко, по левой руке. Боли поборник не почувствовал. Боль будет потом, после боя, если он закончится благополучно.
Через несколько мгновений Роннар заметил, как из-за купы деревьев в пыли выкатывается подкрепление, которое наконец-то подоспело. Бестий зажали в клещи, и они даже попытались отступить, чего обычно не делали. Действительно, части их отряда удалось сгруппироваться и уйти, беженцы сделали было движение преследовать, но поборник окрикнул самых рьяных, и они сразу подчинились, опустили свои вилы с граблями и вернулись к телегам.
– Большой был отряд, как вижу.
– Я видел и больше, – задыхаясь, сообщил войло.
– Более крупные ходят по ночам. Дням они не доверяют.
– Это уже знак того, что бестии обнаглели, – откомментировал Аригис, вытирая меч. – Их время – раннее утро, поздний вечер, ночь. В полдень они предпочитают где-нибудь отсиживаться. Слишком ярко для них… Эй, дружище, ты ранен.
– Есть такое дело.
– Как ты только умудрился подставиться бестии с этого бока!
– Это не бестия. Это один из них. – Поборник мотнул головой туда, где беженцы ворочали своих убитых и раненых. – Объяснил бы им кто-нибудь, что не надо дуриком махать палками. Так ведь не поймут.
Почему же, – рассудительно возразил Килан. – Вопрос в том, как сказать. Насколько убедительно. Ведь крестьянских дурошлёпов сержанты обучают, и ещё как! И этих можно. Эй, парни! Чего на поборников с оружием кидаетесь?! Совсем ошалели? Вы теперь дня на три самое малое остались без поборнической поддержки, ему отлёживаться надо.
– Так… не специально ж… Как лучше хотели!
– Хотите как лучше, только не мешайте. Под руку не лезьте, мужики. Профессионал лучше вас знает, что и как, и при случае попросит помощи. Сколько раненых-то?
Раненых хватало, и убитых тоже. Их всех погрузили на телеги поверх скарба и повезли в посёлок. Изъеж встречал новоприбывших любезно, но с довольно- таки кривой улыбкой – видимо, в мыслях пытался разместить всех этих людей хотя бы по закоулкам и сенным сараям деревеньки, а заодно подсчитывал припасы. Но под взглядом Роннара подобрался и помягчел лицом. А может, и сам понял, что нехватка места и еды – беда поправимая. Чем труднее и теснее будет в первые дни, тем скорее жители отстроят новый частокол и новые дома, поднимут новые огороды, начнут ловить рыбу и охотиться.
И с того-то дня суета захватила всех обитателей мыса с головой. Каждый день способные держать в руках топор мужчины начали ездить за брёвнами, притаскивали их в волокушах и, обтесав, сразу вкапывали на место. Трудились с нервной быстротой, потому что в любой момент сюда могли примчаться бестии и вырезать всех, кто не успеет спрятаться.
Твари действительно появлялись, причём как у частокола, так и в лесу, где мужики торопились свалить и очистить от сучьев и корья мало-мальски пригодные для частокола стволы. Выбирать-то особо времени не было, валили всё, что под руку попадалось, и те брёвна, которые в результате не годились в частокол, шли на строительство домов.
Роннару пришлось плюнуть на рану и выходить с мужиками на просеку, потому что одним поборником они б не обошлись. Лесорубы вынужденно растягивались по лесу в поисках строевых стволов, и Аригис просто не успел бы добежать с одного края вырубки до другого. Конечно, трудяг сопровождали и бывшие разбойники под командованием сурового Килана, почуявшего радости сержантской власти, но едва ли даже все они способны были заменить собой одного поборника.
Сражаться посреди леса было проще, чем в чистом поле. Тут воину помогали и кочки, и деревья, встававшие на пути бестий в самый неподходящий момент, и кусты, в которых так легко запутаться, если не умеешь ощущать пространство телом так же хорошо, как сознанием. Сын короля, поскрипывая зубами от боли и оберегая плотно забинтованную левую руку, гонял отряд бестий от вырубки к вырубке, пока они не притомились и не начали растягиваться. Благо ещё и мужики из многократных пояснений Килана и Эскевальда поняли, как надо себя вести, прямо в момент нападения попрятались и только постреливали из укрытия, если были уверены, что не попадут в своего защитника и благодетеля.
Теперь, зная, кто поддерживает и командует ими, крестьяне несказанно воспрянули духом. И даже не то, что рядом с ними появился отпрыск божьего предстателя, которому привыкли возносить молитвы, имело настоящее значение, а то, что теперь он каждый день рисковал ради них жизнью. День ото дня ловя на себе восхищённые, благоговейные взгляды обитателей деревеньки на мысу, Роннар замечал, что они становятся всё искреннее. Раньше это было привычное преклонение перед символом божества, которому полагается служить, потому что так надо и все так делают. Теперь же – признание того, с кем они знакомы лично и сами были бы рады избрать примером для себя.
Избрать главой своего маленького сообщества.
Постепенно сообщество перестало быть маленьким. Что ни неделя, до Далгафорта добирались разрозненные кучки беженцев, иногда довольно большие, иногда жалкие потрёпанные остатки группы, дважды или трижды атакованной бестиями в пути, с многократно разворованными ошмётками скарба. Роннара поражало то, что, несмотря на все испытания, они продолжали идти сюда, как в землю обетованную или к источнику живой воды. И нисколько не выглядели разочарованными, когда наконец добирались до посёлка на мысе и видели, что теперь их ждёт.