– Вам кого? – спросила она недовольно, по-видимому, майор оторвал ее от важной работы.
– Дежурного врача позовите, пожалуйста, – тоном, исключающим какие-либо пререкания, объявил майор.
Ни слова не говоря, медсестра исчезла, а вскоре вместо нее в дверях возник доктор в синей медицинской робе и в колпаке.
– Я вас слушаю, – проговорил он, приняв неприступный вид. Ибо понял, что человек в полицейской форме будет требовать пройти в реанимационное отделение к тяжелобольной.
Самохвалов показал доктору свое удостоверение, затем спрятал его во внутренний карман кителя.
– Я по поводу находящейся в вашем отделении пациентки Алины. – Майор посмотрел на меня, и я подсказал:
– Еремеевой.
– Алины Еремеевой, – подтвердил Самохвалов.
– Девушка все еще находится в тяжелом состоянии, – заученными фразами заговорил доктор, оно и понятно – в реанимационном отделении находятся тяжелобольные, – но динамика положительная. Девушка пришла в сознание, сейчас спит.
Когда доктор увидел полицейского, то он наверняка подумал, что тот будет рваться в покои к больной, и он не ошибся.
– Мне нужно пройти к вашей пациентке Алине Еремеевой, – объявил полицейский. – Мне…
– Я же вам сказал, – перебил Самохвалова доктор. – Девушка все еще в тяжелом состоянии, что уже исключает какое-либо общение с родственниками, не говоря уже о полицейских.
– Но вы понимаете, что я пришел не просто так поговорить, – тоном обладающего властью человека произнес майор. – Мне всего на пару слов. Я хочу знать, кто нанес ножевое ранение Еремеевой.
– Я не могу вам этого разрешить, – категоричным тоном объявил врач. – Я здесь решаю, можно пациентке разговаривать с кем-либо или нет.
– Вы очень упрямы, доктор. Я должен повидаться с Еремеевой, потому что от этой встречи зависит, арестуем мы преступника по горячим следам или он скроется от полиции. Вы же понимаете, что я все равно пройду к вашей пациентке, ибо сейчас позвоню своему шефу, который позвонит вашему главврачу, а главврач даст распоряжение вам пропустить следственные органы в реанимационное отделение к Еремеевой. Только получится уж очень длинный путь к пациентке. Давайте отбросим в сторону бюрократические проволочки, я задам пациентке всего лишь один вопрос, и мы с вами подобру-поздорову расстанемся.
Врач заколебался. Он понимал, что майор так или иначе добьется права пройти к пациентке, так стоит ли чинить ему препятствия, если в конечном счете будет так, как он сказал.
– Но, доктор, – «смягчился» полицейский. – Всего лишь один вопрос. Пропустите меня к вашей пациентке и тем самым вы окажете услугу следствию в поимке преступника.
– Ну, хорошо, – наконец сдался доктор. – Но только на минутку.
– Честное слово полицейского, – прогудел майор и указал на меня: – Это адвокат, он пройдет со мной.
Я поклонился. Ну, и горазд же врать Самохвалов. Наконец после паузы, за время которой врач прикидывал все «за» и «против» впустить нас в реанимационное отделение или оставить за дверью, он эту самую дверь для нас распахнул:
– Входите!
Когда мы ступили в реанимационное отделение и прикрыли за собой дверь, врач указал на висевшие на вешалке несколько медицинских халатов:
– Накиньте, пожалуйста.
Мы с Самохваловым повиновались. Не продевая руки в рукава, накинули халаты на плечи и двинулись следом за доктором. Стены и пол были выложены белым кафелем, потолок побелен белой эмульсией. Кругом было стерильно чисто. Мы прошли по лабиринту коридоров, врач толкнул одну из дверей с номером палаты на ней, и мы втроем вошли внутрь. В небольшом помещении стояла медицинская кровать, на ней, опутанная проводами, лежала Алина. Девушка была осунувшаяся, ее миловидное лицо с бровями вразлет, аккуратным носиком было бескровно, чувственные губы сухими. Да, болезнь никого не красит.
При нашем появлении девушка открыла глаза. Они у нее и так-то были большими, а сейчас на исхудалом лице казались просто огромными. Увидев меня, она слабо улыбнулась:
– Здравствуй, Игорь. – Я скорее понял по движению губ, что она сказала, чем услышал – настолько слабым был ее голосок.
– Как вы себя чувствуете? – спросил врач.
– Сносно, – опять едва слышно, слабым голосом произнесла Алина.
– У полицейского и адвоката к вам пара вопросов, – сказал врач. – Они не будут долго обременять вас своим присутствием… Спрашивайте! – приказал врач майору.
Мы с Самохваловым приблизились к кровати.
– Кто вас ударил ножом, Алина? – спросил полицейский.
Чтобы услышать ответ девушки, нам пришлось вплотную приблизиться к ее кровати и до предела напрячь слух.
– Я ничего не помню, – ответила Алина.
Я был крайне разочарован, потому что надеялся сейчас из уст Алины услышать имя человека, убившего Татьяну Арсеньеву и нанесшего подлый удар ножом Алине.
– Как, совсем ничего? – удивился я.
– Совсем, – чуть слышно выдохнула Алина.
– Ведь кто-то приходил к тебе домой или звонил по телефону, – стал настаивать я. – Кто с тобой общался, прежде чем напасть на тебя?
Девушка чуть заметно покачала головой.
– Я ничего не помню, Игорь! – Она облизала кончиком языка сухие губы. – Ни-че-го!
– Все, на сегодня вопросов хватит! – категоричным тоном заявил врач. – Нельзя больше волновать девушку, задавая одни и те же вопросы. – Пойдемте отсюда, – и он двумя руками взмахнул перед собой, словно прогонял двух случайно забредших в палату псов.
– Ты придешь еще, Игорь? – жалобно спросила девушка.
– Конечно, приду, Алина! Ты только поправляйся!
– Я обязательно поправлюсь, все будет хорошо.
– Вот эти слова мне нравятся, – похвалил девушку доктор. Он открыл перед нами двери и потребовал: – Выходите!
Перед тем как мы с Самохваловым вышли, Алина попросила:
– Маме и папе привет передавай.
– Обязательно, – пообещал я и шагнул за порог.
– А она может еще вспомнить то, что произошло с нею? – спросил я доктора, когда мы оказались за дверью палаты.
Он неопределенно пожал плечами:
– Всякое может быть. То, что случилось с девушкой, объяснимо. Включилась защитная реакция организма, блокируется в состоянии стресса мозг и у человека стираются страшные воспоминания. Представляете, что было бы, если она на протяжении всей своей жизни ярко видела в своем сознании, как бандит наносит ей удар ножом в самое сердце. Однако память может вернуться, и девушка вспомнит, кто приходил к ней, а позже нанес предательский удар.
Попрощавшись с доктором, мы вышли на улицу.
– Авантюрист ты, Гладышев, и меня на авантюру подбил, – сказал Самохвалов, когда мы очутились вместе с ним на улице. – Представляешь, что может быть, если доктор запомнил мою фамилию.