– Меня зовут Тесхамен, – представился древний, глядя на Эверара кроткими и благожелательными глазами. – Я родом из Древнего Египта. Служил Великой Матери.
– Сейчас все так говорят, после выхода «Вампирских хроник», – сердито выпалил Эверар, не сдержавшись. – Хоть кто-нибудь из вас оказывался беглым преступником или каким-нибудь ловким проходимцем, получившим Кровь от вампира-цыгана в оборванном караване?
Древний рассмеялся, громко, но добродушно.
– Что ж, вижу, ты тут и впрямь расковался. Долго тебя успокаивать не пришлось. – Он посерьезнел. – У тебя есть хоть какая-то идея, кто такой этот Голос?
– Это ты у меня спрашиваешь? – фыркнул Эверар. – Ты во Крови не меньше пары тысяч лет. Только посмотри на себя! – Он смерил взглядом двух призраков и снова повернулся к Тесхамену. – Разве вы вот не знаете, кто это? Это чудовище сводит меня с ума. Никак его не заткнешь!
Тесхамен кивнул.
– Прискорбно слышать, но его возможно игнорировать. Тут требуются терпение и навык, но это возможно.
– Ой, да что за чушь! – взвился Эверар. – Он мне виски словно невидимой иголкой пронзает. Небось засел где-то близко-близко.
Он снова посмотрел на призраков. Те даже не вздрогнули. Иногда с призраками такое бывает, если смотреть на них в упор: зримый облик чуть колеблется, подрагивает. Но только не у этих двоих.
Тот из них, что выглядел старше, протянул призрачную руку.
Эверар взял ее в свою – и обнаружил, что на ощупь она ни дать ни взять человеческая, мягкая и теплая.
– Рэймонд Галлант, – представился призрак по-английски. – С твоего позволения, твой друг.
– Магнус, – подхватил тот, что помладше. Лицо у него было красоты необычайнейшей, хоть для кого: призрака ли, вампира или простого смертного. Особенно рот – губы, как у Аполлона Бельведерского, высокое чело, волны светло-пепельных локонов.
Он улыбнулся, вокруг глаз снова разбежались морщинки.
Имена навевали Эверару какие-то смутные ассоциации, но он никак не мог выцепить в памяти, какие именно. Рэймонд Галлант. Магнус…
– Не думаю, что Голос и впрямь где-то поблизости, – тем временем возразил Тесхамен. – Думаю, он может находиться где угодно, где только пожелает, в любом уголке земного шара, но, тем не менее, всего в одном месте за раз – и, само собой, место это находится в разуме кого-то из вампиров.
– Что это значит? – переспросил Эверар. – Как он это делает? Кто он такой?
– Именно это нам и хотелось бы прояснить, – промолвил Раймон Галант, снова на британском английском.
Эверар тоже переключился на английский. Он любил четкость и отрывистость этого языка и отлично владел им, считая основным языком современности. Однако говорил на американской его разновидности.
– Что ты, Пьющий Кровь, забыл в компании двух призраков? – спросил он Тесхамена. – Не в обиду будь сказано, но правда, я не понимаю. Никогда не видел, чтобы вампиры водили дружбу с привидениями.
– Ну а мы вот водим, – заметил призрак постарше. – И уже давно. Но, уверяю тебя, мы не питаем никаких злых замыслов ни против тебя, ни против кого-либо другого.
– Тогда зачем вы здесь, зачем расспрашиваете меня об этом Голосе?
– Он сеет семена насилия по всему миру, – ответил Тесхамен. – Молодых вампиров убивают повсюду, в больших и маленьких городах, на всех континентах. Однажды такое уже было, но тогда мы знали, кто стоит за убийствами. А вот причин того, что происходит сейчас, не знаем. А скольких кровопийц еще убили тихо, без шума, в каких-нибудь безлюдных местах, где никто ничего не заметит – даже в частных их убежищах.
– А вам-то тогда откуда это известно? – спросил Эверар.
– Мы слышим многое, – отозвался призрак по имени Магнус глубоким, бархатным голосом.
Эверар кивнул.
– Один американский вампир постоянно вещает обо всем таком из Нью-Йорка, – заметил он с легкой усмешкой, но собственные слова вдруг показались ему невозможно вульгарными, и он немедленно устыдился, однако трое его собеседников лишь подтвердили, что да, им это уже известно.
– Бенджи Махмуд, – сказал Тесхамен.
– Такой же ненормальный, как и этот Голос, – фыркнул Эверар. – Юный болван считает, мы все – одно племя.
– Ну а так ведь и есть, – мягко заметил древний вампир. – Я всегда считал нас единым народом. В древние времена так и было.
– Только не теперь, – возразил Эверар. – Послушайте, этот самый голос грозил мне расправой, если я не выполню его приказ. Думаете, ему хватит на это сил?
– Он, судя по всему, работает самым примитивным образом, – сказал Тесхамен. – Подстрекает старших вампиров сжигать более молодых, а молодых – сжигать убежища. Подозреваю, все зависит исключительно от того, где и когда ему удастся найти восприимчивых слуг, подвластных его воле. Иного плана, судя по всему, у него нет.
– Выходит, он может найти кого-то восприимчивого и напустить его на меня.
– Мы научим тебя, как этого избежать.
– С чего вдруг такая забота?
– Мы ведь и в самом деле – одно племя, – тихо промолвил пепельноволосый призрак. – Люди, вампиры, духи, призраки – мы все разумные существа, привязанные к этой планете. Почему бы нам всем не объединиться пред лицом общей опасности?
– И для какой цели?
– Остановить Голос, – ответил Тесхамен с еле заметной ноткой нетерпения. – Не позволить ему причинить зло кому-нибудь еще.
– Но мы заслужили это зло, – проговорил Эверар. – Разве нет?
Он сам удивился, когда этот вопрос слетел с его уст.
– Нет, не думаю, – покачал головой Тесхамен. – Пора уж покончить с этим образом мыслей. Давно пора.
– Ой, погодите, только не начинайте! – Эверара несло. Подражая типичному бодро-американскому миссионерскому тону, он пропищал: «Мы сами и есть то изменение, которого жаждем!» Нет? Скажите, что вы в это верите – и я начну кататься по мостовой от хохота.
Трое его новых знакомцев вежливо улыбнулись, однако видно было, что им не слишком-то нравится служить мишенью насмешек. Эверара охватило раскаяние. Он вдруг с убийственной остротой осознал, как доброжелательно и учтиво ведут себя эти трое, а он отвечает им язвительными глупостями, растрачивая драгоценные минуты общения неизвестно на что.
– Почему бы нам не объединиться, чтобы вместе добиться мира в королевстве, что мы делим между собой? – спросил младший призрак.
– А что это за королевство? – отозвался Эверар. – Ты, друг мой, призрак, а я состою пусть и из неприглядной, но все же крови и плоти.
– Некогда я был человеком, – промолвил младший призрак. – Потом много веков был вампиром. Теперь я призрак. Но душа моя во всех трех формах оставалась моей душой.
– Вампиром, – пробормотал Эверар, потрясенно вглядываясь в лицо призрака, рассматривая широкий улыбчивый рот и выразительные глаза. И вдруг вздрогнул. – Магнус! Уж не Магнус Алхимик ли?