– Он! – выдохнул Манмут. – Словно ракета из мультика и сзади длинный такой, желтый хвост пламени! Теперь я вижу, другие «метеоры» – тоже корабли… Некоторые зависают в воздухе… Один вроде снижается… Ну и ну!
– Опять «Ну и ну»?
– Он идет на посадку. А с ним еще пять – семь «шершней».
– Правда? – невозмутимо, будто бы даже забавляясь реакцией приятеля, отозвался иониец.
– Они приземляются, Орфу. Рядом с тобой, на утесе… Чуть ли не на тебя! Стой там, я сейчас!
И маленький европеец опрометью кинулся на четвереньках к высокой скале – туда, где желтые огненные струи, вырываясь из сопл ракеты, взметали стометровые столбы камней и праха. Черные машины с острыми жалами опускались на курган амазонки, выбрасывая вниз хитроумные посадочные механизмы в форме треножников. Их угрожающие орудия целились в гигантского краба. Это было последнее, что разглядел Манмут, прежде чем ринуться в пыльный ураган.
– А куда я денусь-то? – громыхнул иониец. – Да ты не торопись, дружище. Кажется, я знаю, кто эти парни.
Катаясь вместе с Калибаном по террасе, Даэман чувствовал, что тварь пытается отгрызть ему руку. Однако металлические волокна костюма и автоматическое смыкание любых щелей в термокоже не позволяли чудовищу оторвать ни кусочка плоти. Надолго ли хватит подобной защиты?
Побарахтавшись между столиками и замороженными мертвецами, враги ударились о перила и рикошетом отскочили к стене. Калибан продолжал цепко держать человека своими предлинными конечностями. Внезапно тварь разжала зубы, запрокинула слюнявую голову и снова нацелилась на шею противника. Мужчина опять прикрылся правой рукой, которую чудовище тут же еще раз прокусило до кости. Даэман громко застонал, пребольно ударившись о решетку перил. Несмотря на автоматическое смыкание любых щелей в термокоже, разреженный воздух наполнили кровавые пузырьки, которые лопались, попадая на зеленый костюм или блестящие чешуйки.
На какое-то мгновение бывшего коллекционера прижало к перилам, и желтые очи Калибана хищно вперились в глаза человека с нескольких дюймов. Мужчина понимал: правая рука больше не поднимется; понимал: ничто не мешает чудищу вцепиться через маску ему в лицо, однако в этот миг разум пронзила одна-единственная, простая и потрясающая мысль. Я не боюсь.
Лазарета больше нет. Синие черви не ждут больных. Никто не восстановит разрушенное тело. Ни за сорок восемь часов, ни позже. Никогда.
Я не боюсь.
Даэман видел перед собой звериные уши, слюнявую морду, покрытые чешуей плечи. Эта тварь тоже из плоти и крови. Мужчине вспомнился грот и неприлично розовые гениталии монстра.
Калибан ощерил зубы для нового укуса. Отчетливо сознавая, что оставляет горло без защиты, человек опустил свободную руку, нащупал податливые шары и стиснул их так сильно, как ничего в жизни не сжимал.
Вместо последнего убийственного броска, чудовище откинулось далеко назад, и рев его разнесся гулким эхом в этом почти безвоздушном пространстве. Даэман пригнулся, переместил обе руки еще ниже – правая кровоточила, но кисть еще вполне слушалась – и сдавил сильнее. Калибан судорожно извивался и брыкался, силясь избавиться от противника; тот висел, волочась по полу, и не разжимал пальцев. Он представлял себе, что давит сок из помидоров, из апельсинов, из яблока… Судьба, жизнь и смерть воплотились для человека в этой хватке. Калибан зарычал еще громче, размахнулся длинной лапой и обрушил на врага мощный удар.
Человек отлетел прочь, кувыркаясь, и на несколько мгновений лишился сознания. К счастью, чудовище не воспользовалось его слабостью: оно визжало, билось в пустоте, пытаясь прижать колени к животу, и лишь когда пелена перед глазами Даэмана начала рассеиваться, мужчина разглядел, как тварь, барахтаясь, вернулась на террасу, вцепилась в поручни перил и прянула на жертву, растопырив конечности в стороны.
Человек вслепую пошарил между стульями, нащупал упавшую трубу, размахнулся обеими руками и ударил подлетевшего Калибана в висок. Раздался резкий, какой-то очень убедительный звук. Голова твари откинулась на плечо, а колыхающееся тело, размахивая когтистыми лапами, повалилось на мужчину. Выронив железный обломок, Даэман отшвырнул противника левой рукой – правая бессильно повисла плетью, – вскочил на перила и прыгнул ввысь, к спасительной мембране.
Слишком медленно.
Более приспособленный к низкой гравитации, распаленный нечеловеческой ненавистью, монстр всеми четырьмя конечностями оттолкнулся от темной стены, в которую ударился, поймал перила перепончатыми стопами, присел и прыгнул следом.
Видя, что эту гонку ему не выиграть, мужчина уцепился за какой-то поручень и резко остановился. Тварь опустилась на площадку и, расставив лапы, преградила человеку путь на волю. Острая боль в пораненной руке вдруг прожгла тело и разум Даэмана; вскоре навалятся шок и беспощадная усталость.
Чудище задрало голову, издало протяжный вой и, обнажив острые зубы, провещало:
– Все, что мерзость, – освящает, все, что пища, – отнимает! Я не друг тебе, нет, а вот ты – мой обед!
Калибан приготовился прыгнуть вслед, как только жертва обратится вспять.
Даэман заметил на груди твари полузатянувшиеся шрамы, и губы его растянула зловещая усмешка.
«Сейви все-таки ранила его. Она не сдалась без борьбы. И я не стану».
Не помышляя о бегстве, молодой мужчина оттолкнулся от перил ногами, нагнул голову и метнулся вперед, нацелясь в грудь Калибану.
Полет занял целых две или три секунды, однако нападение застало чудовище врасплох. Еде не пристало вести себя подобным образом; добыча не нападает. Потом до него дошло, что обед сам идет в руки, и монстр кровожадно ухмыльнулся до ушей, готовясь принять человека в удушающие объятия, из которых тот выйдет лишь наполовину съеденным трупом.
Они пролетели через мембрану вместе. Даэману показалось, будто бы он миновал тончайшую завесу; Калибан возопил в безвоздушном пространстве, хотя только на краткий миг. Затем врагов охватила леденящая тишина. Мужчина упирался рукой в нижнюю челюсть монстра, пытаясь отвести кривые зубы от своей шеи. Сколько же секунд ему понадобится: восемь, десять? Даэман искренне надеялся, что продержится.
Термокожа немедля отреагировала на разверзшийся вакуум, сомкнув даже пустоты между молекулами, дабы не выпустить наружу ни крови, ни воздуха, ни тепла. Охлаждающие капилляры умного костюма стремительно избавили сторону, обращенную к солнцу, от выступившего пота, в то время как излишний жар передался другому боку, облитому двухсотградусным морозом. Все это произошло за долю секунды, так что человек даже не заметил перемен. Впрочем, ему и без того хватало забот.
Враг оказался чересчур силен. Мотнув головой, он без труда стряхнул ослабевшую руку Даэмана и широко разинул пасть, чтобы громко завыть, прежде чем впиться зубами в беззащитное горло.