– Кого черт принес посреди ночи?
– Свои, Фюрер, – отозвался Сережка, – друзей не узнаешь? Пусти нас с сестрой переночевать, у нас проблемы.
– А, это ты, Серый!
Дверь распахнулась шире, и они вошли внутрь.
В доме было темно, и сначала Рита ничего не смогла разглядеть, но зато в нос ей ударил отвратительный тяжелый запах, ядовитый и удивительно знакомый, вызывающий воспоминания о чем-то очень неприятном…
– Чем это пахнет, Сережка? – спросила Рита вполголоса. – Куда ты меня привел?
– Я тебе говорил – не пугайся, – с дурашливым смешком отозвался Сергей, – сейчас Фюрер свет включит…
Хозяин действительно щелкнул выключателем, и помещение залил мертвенный мерцающий свет люминесцентных ламп.
Рита обмерла: огромная комната была заставлена металлическими столами, на которых, заботливо укрытые простынями, лежали покойники.
– Господи! – вскрикнула Рита. – Что это?
– Морг, – невозмутимо ответил ее негодяй-племянник.
– Сестра, говоришь? – недоверчиво осведомился хозяин.
Рита наконец разглядела его. Высокий, рыхлый, с нездоровым бледным лицом и длинными сальными волосами, он производил удивительно неприятное впечатление. Рваные, неаккуратно залатанные джинсы с бахромой понизу и серый мятый халат довершали его облик.
– Сестра, говоришь? – повторил Фюрер. – Ну-ну… Нервная она у тебя. – Повернувшись к Рите, он представился: – Эрик. Я здешнюю публику сторожу. Ты их не бойся, они совершенно безобидные. Самая лучшая компания: вреда никакого, лежат себе тихо, если им что-нибудь говоришь – внимательно слушают. Лучше чем живые. Живые – те все время перебивают, и вечно от них какой-нибудь пакости ждешь.
– А почему – Фюрер? – полюбопытствовала Рита.
– Фамилия у меня – Геринг, немец я. Вот эти придурки и прилепили. – Фюрер махнул рукой на Сережку. – Ладно, пошли в мою берлогу, а то клиентуре спать мешаем.
Фюрер открыл обитую жестью дверь, и все трое вошли в маленькую тесную комнатушку, где помещались топчан с неопрятным тюфяком, письменный стол и самодельная книжная полка, заставленная потрепанными томами с немецкими по преимуществу надписями на корешках.
– Я из поволжских немцев, – пояснил Фюрер, хотя никто его ни о чем не спрашивал, – вот, собираю всякие издания об истории немцев в России, не только книги, – он показал на картонную коробку в углу, – есть рукописи, письма, воспоминания. Когда-нибудь напишу большую книгу… или музей устрою. Ладно, ребята, вы тут устраивайтесь…
– Где? – спросила Рита с отвращением. – Тут же только один топчан!
– Фюрер, – терпеливо проговорил Сергей, – я ведь сказал, что это – моя сестра!
– Правда? – Эрик пожал плечами. – Ну, у меня есть еще раскладушка.
– А ты-то сам?
– Да я ночью не сплю, я ночью работаю. – Он указал рукой на заваленный бумагами стол. – Вы не бойтесь, у меня лампа слабая. Вам не помешает…
Рита с ужасом посмотрела на тюфяк, он был на вид таким грязным… Да нет ли в нем насекомых?
Однако она так устала, что сделала над собой усилие и прилегла на топчан, а как только прилегла, так мгновенно и провалилась в сон, не обращая внимания на свет лампы и разговоры.
Она проснулась глубокой ночью. Сережка посапывал на раскладушке, лампа была прикрыта серой от грязи тряпкой, чтобы свет не мешал спящему. Фюрер тихонько листал страницы в папке.
Первая усталость прошла, и на Риту нахлынули тревожные мысли.
Антон оказался не тем, за кого себя выдавал. Теперь понятно, почему он не касался в разговорах с Ритой своей жизни с Маринкой, не рассказывал никаких случаев. Она-то дура, сама переводила разговор на другое, ей, видите ли, было неприятно, что он вспоминает бывшую жену. Впрочем, он мог трепаться о чем угодно, Рита была озабочена тогда только одним – как его очаровать. Стыдно признавать, что была такой идиоткой, но, очевидно, у пославших Антона расчет был именно на это – уж больно хорош он внешне.
Значит, его послали выяснить, кто такая Рита и не знает ли она чего-нибудь опасного, а также, не собирается ли она эти сведения сообщить в официальные органы. Но откуда они вообще узнали о Ритином существовании?
Он позвонил сразу же после того, как Рита поругалась насмерть с гадюкой Светланой Федоровной, Маринкиной свекровью. Все подробности встречи с Ритой та наверняка вытрясла из своего Женечки накануне. И ведь вопрос с разрешением для Ляльки так и остался открытым, надо отдать должное Светлане – она держалась твердо и не призналась, что приложила руку к отъезду. Но кроме нее – некому. Значит, у нее есть какая-то связь с агентством?
Рита представила маленькую головку на длинной сухой шее, пронзительный взгляд сузившихся глаз и поняла, что эта ведьма, чтобы избавиться от невестки, могла послать ее даже на смерть, не дрогнула бы у нее рука!
– Ты что ворочаешься? – окликнул Риту Фюрер. – Не спится?
– Нервничаю, – призналась Рита.
– На-ка вот. Затянись. – Он протянул ей самодельную сигарету.
– Что ты, – испугалась Рита, – не нужно травки.
– Нужно, – строго сказал Фюрер, – чтобы расслабиться. Не бойся, с одного раза ничего не случится.
Преодолевая брезгливость, Рита затянулась сигаретой и тотчас же провалилась в сон.
Рите казалось, что она только что заснула, а над ней уже стоял Сережка и тряс за плечо.
– Эй, ты что, вечным сном уснула? От этих заразилась, которые в соседнем зале?
– Чего спать не даешь, – проворчала Рита. – Только легла…
– Ничего себе, только легла! Первый час уже! Дня, а не ночи!
Рита со стоном приподнялась и огляделась. При свете дня комнатенка Эрика казалась еще теснее и неопрятнее, чем ночью. Сам хозяин куда-то ушел. Мучительно хотелось принять душ, но пока об этом можно было лишь мечтать. Рита попросила Сережку отвернуться и переоделась в джинсы и свитер. Костюм, вчера еще довольно приличный, годился теперь только на огородное пугало.
Сережа нашел у Эрика кипятильник, банку растворимого кофе и пачку печенья. Едва запахло кофе, дверь открылась и появился Фюрер. Он тоже при свете дня казался еще противнее. Мучнисто-белое лицо делало Эрика похожим на его немногословных подопечных, а жуткий запах немытого тела и формалина довершал облик. Рита, однако, понимала, что в ее положении выбирать не приходится, и постаралась подавить рвотные позывы. Чашка крепкого кофе несколько примирила ее с действительностью.
– Ну, – начал Сережка, увидев, что она немного порозовела, и в глазах появился блеск, – теперь-то ты наконец расскажешь, что с тобой произошло?
Рита покосилась на Эрика, но Сережка махнул рукой:
– Ты на Фюрера внимания не обращай, он свой парень. Кстати, может, что и посоветует.