– Да пошел ты! Козел вонючий! Сам все выпил, а на меня наезжаешь! Я спала! Да не трогай меня, гад!
– Сама – курва! Закрой пасть! Где вообще эта бутылка?
– Да откуда я знаю? Придурок! Убери руки, я сказала! Аа-а…
Родин не понимал, что происходит в комнате. Он схватил со стола нож и пошел на крик Ольги. Остановившись в проеме двери, увидел свою подругу на диване. Она была совершенно голая, сидела, поджав под себя ноги, и прижимала к груди смятую простыню. Возле нее спиной к Родину стоял парень в сатиновых трусах и тянул к ней руки. Может быть, хотел ударить, но казалось, будто он отгонял мух.
– Миша! – взвизгнула Ольга, завидев его. – Убери от меня эту скотину!
Родин абсолютно забыл о том, что уже видел этого человека, когда вернулся из суда после развода. И теперь ему показалось, что тот появился здесь случайно. Грабитель? Насильник? Он крепче сжал нож и двинулся к нему. Парень обернулся. На вид ему было не больше семнадцати. Вихрастый блондин с веснушками, но вполне крепенький. Он окинул Родина осоловелым взглядом красноватых припухших глаз и тоже двинулся навстречу:
– А ты еще кто такой?!
– Миша, я его не знаю! – снова завизжала Ольга. – Клянусь, не знаю!
– А ну, пшел отсюда! – гаркнул Родин. Его переполняла зверская злоба, накопленная за последнее время. Она искала выхода. Еще мгновение, и он, не задумываясь о последствиях, всадил бы в этого почти ребенка кухонный тесак. Но парень, увидев его в руке Михаила, к счастью, сбавил обороты:
– Ты чё, мужик? Э! Осади. Она сама меня сюда пригласила. Да мы с ней соседи. Ты чё врешь, сучка? На хрена мне это надо? – И он попятился к дивану, пьяно покачнулся и сел возле Ольги. Та снова завопила:
– Пошел вон отсюда, придурок! – и пнула его так, что тот слетел на пол.
И тут Михаил вспомнил ту неприглядную сцену, когда они оба стенали от экстаза. Вспомнил, что взял их бутылку вина и ушел на кухню. Ему тогда было важнее выпить, чем устраивать разборки. Так вот из-за чего ссорились эти молодые люди – он унес их вино. Ему стало смешно и противно. Он отбросил нож на журнальный столик и вышел из комнаты. Удивительное дело, но на душе полегчало. Видно, все бабы такие твари, а не только Наденька и Галочка. Никому из них нельзя верить, никого нельзя любить, не стоят они таких нервов и переживаний. Теперь он все о них знает.
– Миша! – крикнула ему вслед Ольга. – Ты куда?
Но он ничего не ответил. Оделся и вышел из квартиры. Идти ему было некуда, но, наверное, потому и надо решать вопрос с жильем. Что там говорила Галина насчет какой-то коммуналки? По фигу. Лишь бы иметь хоть какой угол, но свой. И чтоб больше никаких баб! Никогда! То в обезьянник попал из-за этого отродья, то сейчас чуть убийцей не стал. Нет, хватит, натерпелся!
Он набрал номер Галины и так же, как и она, без приветствий сообщил, что сейчас придет, не дав ей времени на возражения. Через двадцать минут он уже заходил в подъезд. Дверь лифта открылась, и из него вышел Алеша и пропустил вперед себя Дашу.
– Привет, – буркнул сын, опустив глаза. – Дарья, давай, шевелись.
– Папа! – воскликнула та и заулыбалась, но не потянулась к отцу. Алексей подтолкнул сестренку к выходу.
Михаил все еще был нетрезв, а потому не решился схватить дочь на руки, как делал это прежде, подбрасывая ее к потолку. Он даже не решился подать руку сыну. Если бы он знал тогда, что эта короткая встреча у лифта будет их последней, возможно, повел себя иначе. Обнял бы детей, попросил прощения за свой вид. Нашел бы, в конце концов, что сказать. Но все произошло так быстро и неожиданно, что он растерялся. Видимо, Галина решила так срочно эвакуировать детей перед его приходом.
Он же, идя в свой бывший дом, надеялся на другое. Так и остался молча стоять на площадке, глядя им вслед. Хлопнула железная дверь. Лифт уехал наверх. А он все стоял и не мог понять, в чем же его вина. Подняться решил пешком, все-таки хоть чуть-чуть протрезвеет. Но только запыхался, дойдя до квартиры. Еще немного постоял, отдышался, покурил и позвонил в дверь, не решаясь открыть своим ключом. Он уже не чувствовал себя здесь хозяином. Это был не его угол.
* * *
К концу вахты Родин прочитал больше половины неизвестно кем оставленной книги. Ему даже понравилось то состояние жутковатости, которое он испытывал. Какой-никакой, а драйв. И курил меньше, увлеченный сюжетом, да и время пролетело быстрее. Без пяти минут восемь он открыл калитку и увидел, что к складу направляется Елена Алексеевна. Он был рад встрече с ней и сразу решился поговорить о насущном вопросе.
– Здравствуйте, Елена Алексеевна! Как ваше самочувствие? Как давление? – искренне поинтересовался он, пропуская ее на склад.
– Прежде были времена, когда мгновения раньше поднимался хрен, а теперь давление, – отозвалась она известной частушкой и сама расхохоталась.
– Ну, вас, слава богу, это не должно волновать, – засмеялся в ответ и Михаил. – Елена Алексеевна, у меня к вам один серьезный вопрос. Я вот тут у вас на складе обнаружил допущенную оплошность. Не знаю уж, извините, со стороны кладовщиц или самого директора, но… – начал было он и запнулся, заметив, как сразу нахмурилось ее лицо. У нее вообще была потрясающая мимика, меняющаяся ежеминутно в зависимости от настроения.
– Так, Миша, ты меня не пугай так с ходу. А то опять «Скорую» придется вызывать, – приложила она руку к голове, воспользовавшись его заминкой.
– Да нет, ничего страшного, хотя… В общем, у вас тут имеется продукция из титана. Но числится как обычная сталь. Мало того, как некондиционный товар. Это мне Надежда по компьютеру смотрела, – пояснил Родин, видя, как Елена Алексеевна расплывается в улыбке.
– Миха, ты тут не выпиваешь, случайно? Какой титан? Тут, кроме этого железного хлама, отродясь ничего ценнее не было. Ты явно что-то путаешь. Склад этот еще со времен царя Гороха. Давно убыточный. Все пытаемся втюхать этот лом хоть кому-то. Ты посмотри, как все завалено!
– Нет, кстати, все довольно аккуратно содержится, все маркировки совпадают. Тут придраться не к чему. Но вот с титановой проволокой и листами из него же, которые подписаны «кровельным железом», ошибка вышла. Пойдемте, я вам все покажу. Там. В конце склада, – продолжал настаивать Родин.
– Так, погоди, Миша. Ты хочешь, чтобы я сейчас пошла туда за полкилометра? – Теперь лицо кладовщицы выражало крайнее удивление и вместе с тем недовольство.
– Триста метров всего, Елена Алексеевна, – почти взмолился Родин, чувствуя, что и тут он не будет воспринят всерьез. Да еще и эта бутылка, что стоит в тумбочке. А если кладовщица сейчас пойдет и увидит ее, укрепив свои предположения по поводу пьянства Родина на посту?
– Слушай, я что-то не пойму, а откуда ты вообще это взял? Титан какой-то? Тебе-то что до того? Хочешь, иди вон и хозяину докладывай. Это не наше с тобой дело. Особенно не твое. – Выражение лица кладовщицы стало строгим и вместе с тем усталым. Но не злым. Михаил понял, что ей тоже просто все параллельно.