Взглянул на часы: стрелка неумолимо пожирала остававшиеся до отключения секунды. Осталось сорок, тридцать пять, тридцать секунд…
Ну, наконец-то! «Стрела-Улитка-Черепаха» доползла до вершины! И стремительно ринулась вниз!
Успеваю… Непонятно только, что именно успеваю – проскочить за барьер или быть размазанным по нему. Я вцепился в поручень, внутренне готовый к страшному и жутко болезненному удару. До чего же умирать надоело…
Ни удара, ни какого-либо сопротивления не ощущалось… Проскочил? Еще через несколько метров сомнения рассеялись: проскочил!
Расслабляться рано, надо выбрать момент для безопасного прыжка… Для относительно безопасного.
Прыгать надо налево. Справа тянется медная токопроводящая шина, если невзначай одновременно коснуться и ее, и любой другой металлической части американских горок, можно превратиться в подгоревший лангет, предварительно испытав весь спектр ощущений преступника, умирающего на электрическом стуле.
Резкий вираж чуть не выбросил меня наружу до срока, затем вновь последовал подъем, скорость снизилась – я решил, что лучшего момента могу не дождаться, и перевалился через борт.
Высота была чуть больше трех метров, пустяк в сравнении с прыжками, что довелось совершать в последнее время. Однако приземлился как-то очень неудачно. Старею… Зашиб плечо, коленный сустав откликнулся привычной болью.
Но я проигнорировал возмущение организма, наблюдая за вагонеткой: успеет или нет проскочить на ту сторону?
Свет вскоре погас, но я все же различал силуэт «Голубой стрелы» – она двигалась теперь по инерции, все более замедляясь… Докатила до барьера и покатила дальше, к точке старта. Версия о том, что лазейка открывается лишь на время включения электричества, не подтвердилась. Или действует постоянно, или захлопывается с какой-то задержкой.
Эта информация пригодится, когда и если доведется искать выход отсюда…
А сейчас пора на Полигон. Надо наконец посмотреть своими глазами, что это такое.
Хотелось бы надеяться, что мои компаньоны не сразу разберутся что к чему и не свяжут срабатывание американских горок с моим исчезновением… Хотелось бы, но надежнее исходить из того, что у меня есть получасовая фора, а потом двое из троих отправятся в погоню, весьма разозленные моей выходкой.
Последняя линия обороны Полигона оказалась номинальной. Вернее, ее прорвали задолго до меня. Кто-то протаранил ворота – весьма основательные, надо заметить, ворота – «КамАЗом». Грузовик ворота повалил, но и сам получил сильные повреждения – лобовое стекло вылетело, капот смялся гармошкой…
Водителю, наверное, не поздоровилось, если только он не выпрыгнул на ходу, направив машину на таран. Двигатель «КамАЗа» скорее всего тоже получил фатальные повреждения, потому что грузовик так и остался в воротах, наглухо закупорив проезд.
История эта случилась много лет назад – и поверженные ворота, и их победитель изрядно проржавели.
Про академика Рябцева сложено много легенд. И одна из них гласит, что во время Прорыва случился штурм его лаборатории, в некоторых вариантах легенды отбитый, в других – завершившийся погромом и истреблением ученых…
Я печально вздохнул. Одна легенда подтвердилась, зато другая тихо скончалась… Не сидит здесь до сих пор мудрый седой академик со своими архиталантливыми учениками, не изучает аномалии Зоны в самом их эпицентре, не ищет способ вернуть все на круги своя… Сидел бы – уж позаботился бы за столько лет залатать ворота.
Никто мне здесь ничего не растолкует, не расскажет, что значит вся чертова свистопляска с двойниками, воскрешениями, трамваями… И отчего у меня сердце вдруг оказалось с правой стороны, тоже никто не объяснит.
Едва подумав так, я застыл рядом с задним колесом «КамАЗа» и стоял, теряя драгоценные секунды форы и прислушиваясь к своим ощущениям. Затем медленно, боясь ошибиться, стянул перчатку. Шрама на правой ладони не оказалось. Он обнаружился на левой… Под одежду рукой не потянулся, нащупывать сердце смысла не было – оно заколотилось так, что я прекрасно ощущал, с какой стороны у меня обосновался этот орган… Со своей законной стороны, с левой.
Что и требовалось доказать. Настоящий я – это я. А двойник – приблудившийся к нам обитатель Зазеркалья.
Окрыленный своим открытием, я бодро протиснулся мимо «КамАЗа» и шагнул на территорию Полигона.
В последние годы прошлого века какие-то хваткие дельцы с капиталами неясного происхождения отхватили под жилую застройку кусок территории Петровского парка, опушку леса и даже часть самого лесного массива – в нарушение всех законов, постановлений и указов, запрещавших подобные действия.
Времена стояли смутные, и захват остался безнаказанным. Общественность, разумеется, протестовала: стояли пикеты с плакатиками, активисты собирали подписи под петициями, а за высоким глухим забором уже свалили вековые деревья и загрохотала строительная техника. Чиновники принимали петиции общественности и говорили правильные слова – а техника продолжала грохотать.
В те годы деньги и знакомство с криминальными авторитетами ценились выше законов и указов, как тузы ценятся выше шестерок. А чересчур настырные общественники порой просто исчезали, выходили из дому и не возвращались. И обитателям трех вилл, выросших на захваченном участке, казалось, что так будет всегда. Однако они ошибались, как всегда ошибаются обитатели вилл, дворцов и замков: рано или поздно приходят мужики с вилами или комиссары с маузерами, и прежняя вольготная жизнь прекращается. Здесь она прекратилась десятилетие спустя, и роль мужиков с вилами выполнили немногословные сотрудники Следственного комитета. Отправился ли кто-то из домовладельцев в места не столь отдаленные, история умалчивает, но и земля, и строения перешли в собственность государства. Внешне мало что изменилось: сносить строения и вновь высаживать лес не стали, все так же окружал три виллы и прилегающие участки высокий сплошной забор, и по-прежнему не пускали за забор посторонних. А что происходило внутри, мало кто знал.
Такова предыстория Полигона.
А история началась с того, что здесь обосновался академик Рябцев. Одни считали его шарлатаном, другие – светочем и гением, опередившим свое время. Я слишком мало понимаю в науке, чтобы судить, действительно ли Общая Теория Посещения бред сивой кобылы, или же она все-таки научный прорыв, во многом интуитивный.
В любом случае научный мейнстрим считал Рябцева безобидным чудаком, ОТП – ересью, а ее последователей – маргиналами.
Все изменилось, когда число Зон стало увеличиваться – в сроки, предсказанные Рябцевым. СМИ тут же вспомнили пророчества красноярского академика, имя Рябцева прогремело на всю страну. Он стал популярной медийной персоной, завсегдатаем ток-шоу и круглых столов, посвященных увеличению количества Зон. Впрочем, и официальная наука, и доверявшее ей правительство, как и прежде, игнорировали Рябцева. Он продолжал свою работу и стал предсказывать не только сроки, но и конкретные места Прорывов…