На этот раз я засек время – длилось включение ровно две минуты сорок семь секунд. Затем агрегат вновь лязгнул, на этот раз громче, и рычаг сам перескочил в верхнее положение. И все вокруг обесточилось… От металлического корпуса отчетливо попахивало нагревшимся металлом.

– Обратно рычаг сейчас не опустить, – сообщил Шмайсер. – Я пробовал, не получается. Надо ждать, пока остынет.

– Иногда банан – это просто банан, – сказал двойник. – А это просто главный трансформатор, питающий карусели и все остальное. Шесть киловольт на входе, триста восемьдесят вольт на выходе.

– Не просто, не просто… – возразил майор. – Поверху ни один провод не идет, все кабеля зарыты под землей… И один из них уходит на Полигон. Возможно, при включении в защите открывается калитка или лазейка. Надо ее отыскать.

– Ты год будешь искать ее, не зная точное место. Включение меньше чем на три минуты – какой участок получится обследовать за такой срок? Потом опять ждать полчаса… До зимы тут застрянем.

Майор возразил, они заспорили, я потянул Шмайсера за рукав. Отвел в сторонку и спросил:

– Скажи, тогда, в трамвае, с какого бодуна ты объявлял остановками то Кордильеры, то Аппалачи? Как они тебе вообще пришли в голову?

– Знаешь, Лорд, тебя стало слишком много… И вопросы ты задаешь одни и те же. Но двоих я, так и быть, еще потерплю. Но если к нам еще третий Лорд приблудится, то я пас. Сами ищите свой Триггер.

– То есть мой двойник тоже спрашивал тебя про Кордильеры?

Шмайсер кивнул.

– И что ты ответил?

– А что я мог ответить? То же, что сейчас отвечу тебе: не знаю, не помню никакого трамвая. И что такое Кордильеры, знать не знаю. Я вообще думал, что это те французы, которые всем башки на гильотине отчекрыживали…

– Те звались монтаньяры… – сказал я машинально. – Кордильеры – это горы в Америке.

Кордильеры… Аппалачи… Горы в Америке… Американские горы… А совсем рядом – американские горки… И стоящую на их рельсах вагонетку можно посчитать за аналог трамвая… Трамвая, о котором Шмайсер ничего не помнит. Или там действительно был не он?

Однако надо увести разговор в сторону от гор, пока нас не хватились и не заподозрили в каком-то заговоре… Начнут расспрашивать, а Шмайсер человек бесхитростный, врать толком не умеет.

Я достал из кармана и протянул Шмайсеру выкидной нож.

– Возьми. Все забывал отдать.

– Мой со мной, – возразил Шмайсер, достал второй нож, точную копию первого, и продемонстрировал мне. – Оставь себе. Я раза три уже его терял, а потом погибну, воскресну – а он снова у меня. И все патроны снова целые.

Когда майор и двойник обнаружили наше отсутствие и подошли, мы увлеченно сравнивали два ножа – что и требовалось продемонстрировать.

– Трансформатор остывает, – сообщил майор. – Минут через десять можно будет поставить следственный эксперимент.

Он стал растолковывать суть эксперимента, я кивал, со всем соглашаясь. Потому что решил произвести свой опыт, произвести в одиночку и никого о нем не оповещая.

Не обижайтесь, ребята, но здесь и сейчас наши пути разойдутся. Дальше я пойду один.

3

Вагонетка американских горок была снаружи окрашена в голубой цвет, и краска оказалась на диво стойкой – выдержала немало сезонов под открытым небом, не облезла и не облупилась. Поэтому я сразу окрестил транспортное средство «Голубой стрелой».

В «Стреле» насчитывалось восемь посадочных мест. Вот только места для водителя или же для машиниста в ней не имелось. И никаких ручек, тумблеров, педалей – ничего, служащего для управления, – не имелось тоже. Логично – вагонетка никуда с рельсов не свернет, и шальной пешеход на ее пути не окажется, так что проще и дешевле поставить простенький управляющий блок, чем платить лишнюю ставку вагоновожатому.

Мои планы отсутствие органов управления меняло не сильно, хотя я рассчитывал найти здесь хотя бы тормоз для экстренной остановки. Но и тормоза не было. Значит, если все пойдет как надо, «Голубая стрела» опишет по американским горкам замкнутую траекторию и вернется к точке старта.

Рычаги и тумблеры пульта были заранее приведены в нужное положение, и я примостился прямо на дно вагонетки, между сиденьями. Надпись, запрещавшую покидать посадочное место и расстегивать ремень безопасности до полной остановки, я проигнорировал. Никто не должен заметить, что я здесь, – потому что находиться должен совсем в другом месте.

…План майора предусматривал, что Шмайсер врубит электричество, а мы втроем будем поджидать этот момент в трех разных точках периметра, расположенных в сотне метров друг от друга. И, постепенно сдвигаясь вдоль преграды, столько раз попытаемся ее преодолеть, сколько успеем за две минуты и сорок семь секунд. Джей-Си надеялся, что лазейка должна открываться или в самом городке аттракционов, или где-то неподалеку.

Ну а я надеялся, что механизм американских горок не пришел в негодность, и «Стрела» бодро покатит по рельсам. Ну а дальше – если повезет, то довезет… Или не довезет, размажет, врезавшись на полной скорости в преграду, если моя гениальная догадка всего лишь бред сивой кобылы.

Включился свет. Заиграла музыка. Две или три секунды вагонетка стояла на месте, хотя я слышал, как набирает обороты ее двигатель. Затем стремительно стартовала, впечатав меня спиной в опору сиденья… Лихое начало.

После второго резкого ускорения я сообразил: двигатель у «Голубой стрелы» слишком слабый, а масса слишком большая для таких трюков, поэтому в определенных местах трассы расположены и включаются ненадолго мощные соленоидные магниты, обеспечивая вагонетке резкое ускорение, а ее пассажирам – порцию адреналина.

Хитро закрученная трасса покинула ярко освещенный участок, теперь путь подсвечивали редко расположенные фонари – красные, синие, белые и желтые, светящие неестественным мертвенным светом. Человек, проектировавший аттракцион, умел пугать… Понимал, что не меньше лихих виражей на психику будут давить лица попутчиков, превращающихся в таком освещении то в зомби, то в вампиров, то в утопленников трехнедельной свежести…

Сейчас главное – не проскочить свою остановку.

Я поднялся с пола, решив, что никто меня теперь не заметит, не разглядит голову над бортом вагонетки. А если даже кто-то заметит и разглядит, то едва ли сразу откроет пальбу.

За полторы минуты, миновавших после включения, «Голубая стрела» описала широкую дугу по «нашей» части городка аттракционов, пока еще ничем особо не напугав пассажиров в моем лице, один вираж и пара резких ускорений не в счет. Близился более экстремальный участок трассы, изобиловавший крутыми спусками и не менее крутыми поворотами. И на первом же спуске, если мои расчеты верны, вагонетка проскочит за барьер. Или размажется по нему вместе со мной.

Но перед спусками непременно случаются подъемы, и на подъеме что-то пошло не так. Вагонетку можно было теперь переименовать в «Голубую улитку» или в «Голубую черепаху» – в ознаменование скорости, с какой она ползла по рельсам. Конструкторы не планировали такое неспешное движение, наверняка здесь стоял очередной магнитный ускоритель, и наверняка он вышел из строя. Двигатель громко гудел, заглушая музыку, и с огромным трудом справлялся с подъемом. Мне хотелось выпрыгнуть и начать подталкивать вагонетку – боялся, что обмотки не выдержат нагрузки, сгорят.