Подкоп.
Понтийцы добились своего, они обрушили башню, и здесь наверняка есть подземный лаз под стеной.
Какая-нибудь сотня солдат, один манипул, дала бы сейчас возможность интересной, очень действенной манипуляции.
Где его взять? Беглого взгляда было ясно, что стоит снять из сопротивляющегося, изогнутого как в муке пехотного построения даже одну сотню воинов, фронт разломится, рассыплется на части.
Взгляд Суллы заметался, как взгляд человека, на которого нападает шайка разбойников, мечется в поисках какого-нибудь оружия, хотя бы камня. И краем глаза он заметил колонну людей, огибающих лагерные укрепления, по направлению от поля битвы.
– Что это? – спросил он у ординарца, и заметил, что рядом с ним никого нет. Он дернул повод и поскакал вслед за этой колонной. Еще не приблизившись к ним вплотную, он понял – это когорта из легиона Гальбы, легионеры, разжалованные в строители.
– Где ваше оружие?
– В лагерном арсенале, – ответил кто-то из трибунов.
Они были перепачканы в земле, одеты в тряпье, лица мрачные и неприветливые. Еще бы.
– Вам придется вернуться.
– Куда?
– Туда же, откуда вы только что ушли.
– Мы были в норе под башней, там нечего больше делать, – ответил тот же трибун.
– Как тебя зовут?
– Луций Тибурн.
И Сулла объяснил разжалованному офицеру, что нужно делать для того, чтобы он и его воины вернули себе честное имя.
Когда вооруженные мечами и яростью легионеры-землекопы врывались в проем под стеной, звуки римских труб были окончательно задавлены морем варварских трубных воплей. В проеме римлянам встретились всего лишь несколько строителей и с десяток воинов, оставленных кем-то для непонятных целей. Они даже не попытались сопротивляться, и через минуту четыре сотни римлян во главе с Тибурном вырвались из подкопа с той стороны и вонзились раскаленным жалом в бок понтийского войска в самом ответственном месте – там, где осуществлялась переплава подкреплений через канал между двумя стенами и доставка их на место сражения.
Неожиданность этого явления была столь велика, что эффект превзошел даже самые смелые ожидания проконсула. Готовящиеся побеждать практически утрачивают способность биться. Толпа вифинских пехотинцев, готовившихся перебраться через стену уже только для того, чтобы грабить лагерь разгромленной римской армии, вдруг получили сильнейший удар в спину и левый фланг.
Они просто бросились врассыпную.
Рога их тысячника издали жалобный вопль горного козла, заблудившегося в зимнем горном лесу. Вифинцы, уже забравшиеся на стену, остановились. Они знали, что значат эти команды, – опасность и бегство. Вспыхнула паника, а поскольку она началась наверху, на стене, она стала заметна и всем, кто сражался внизу, непосредственно с отползающим, огрызающимся, несломленным римским войском. Вся огромная толпа, сдавленная между стеной римской армии и Длинными стенами, перестала понимать, что там происходит в тылу.
И уже через секунду осознала себя окруженной и брошенной.
Римляне еще худо-бедно держатся, а там, сзади, творится что-то непонятное.
Римляне тоже поняли, что в ходе сражения наступило какое-то изменение, а в их положении любые изменения могли быть только к лучшему. И легионные трубы ударили вдруг совместным слаженным громом.
Архелай в это время спускался по внутренней лестнице одной из римских гелепол, куда его переправили по наложенным мосткам. Он был очень чуток к голосу битвы. Привычная, радующая его ухо какафония, была рассечена лезвием слаженного, холодного римского звука. Он бросился вверх по ступеням. Оказавшись наверху, он попытался определить, что происходит, но картина на главной арене изменилась не сильно.
Значит, причина там, внутри, за стенами. Мостки, по которым он добрался сюда, рухнули, когда на них вломилась вся свита, все старавшиеся в решающую минуту быть рядом с великим полководцем полетели вниз. Архелай, несмотря на всю нервность ситуации, успел подумать, что спешащие всегда успевают не туда. Но, вместе с тем, как ему перебраться обратно с башни на стену? Только находясь там, он сможет оценить смысл происходящего и принять надлежащие меры.
Каждое потерянное мгновение стоит сейчас тысячи воинов.
Ему нанесли удар, и лезвие вражеского клинка входит все глубже и глубже. Он это чувствовал, но не видел места удара и размера причиненного вреда. Без чего не сообразишь, что надо делать.
Да и способа отдать команду нет.
Телохранители метались по верхней площадке башни, пытаясь понять, что можно сделать. Наконец кому-то пришла в голову мысль – веревки. Нужно перебросить веревки, обвязать ими Архелая… Но как привлечь внимание тех, кто на стене, они все заняты тем, что тупо пялятся на то, что происходит там, внизу, между стенами.
Но что там, наконец, происходит?!
Архелай поднял голову и тихо завыл от бессилия. Он знал, что если отдать нужные команды, перестроить порядки, снести несколько голов тупых паникеров, можно все выправить. Положение не таково, чтобы проиграть все сражение.
Наконец до людей на понтийских башнях докричались, они привели людей понимающих по-гречески, те привели тех, кто мог помочь с веревками. Архелай все это время метался туда-сюда по башенной площадке, с ужасом поглядывая на поле боя. Вот уже и состояние в месте главного столкновения начало меняться.
Сулла понял, что положение шаткое и надо подтолкнуть. Он бросил всю свою конницу с обоих флангов в центр, он оставил себя без возможности отступить в случае поражения. Всадников у него не так много, всего около тысячи, но при нарастающей сумятице, при полной потере командования в понтийском стане, они могут сыграть свою роль.
– Готово! – крикнул Архелаю один из телохранителей. Полководца вдели до пояса в петлю и отправили через пролет между башнями, придерживая за одну из веревок, привязанную к поясу.
С первого раза не получилось.
Архелай не смог зацепиться за край противоположной башни и повис бы над полем боя как мишень, если бы не эта страховочная веревка, прицепленная к поясу. Его оттянули обратно, и со второго раза, толкнув изо всех сил, высадили в нужном месте.
Прежде чем Архелай разобрался в том хаосе, который застал между стенами, ему успели донести, что римляне ворвались в Афины и фактически взяли Акрополь. Очередной слитный гром римских букцин, донесшийся снизу, прозвучал как подтверждение сказанного.
Все, понял Архелай. Ничто так легко не превращается в поражение как почти одержанная победа.
86 г. до Р. Х.
669 г. от основания Рима
Этот день начался для Правителя Востока хорошо. Сначала явился Самокл и сообщил: в главную ставку в Пергам прибыло войско, состоящее из мидийских пехотинцев и нескольких тысяч парфянских всадников. Во главе – известный царю полководец из рода Суренов. Послано оно Ариобарзаном, который, пусть и с большим опозданием, выполняет свое обещание.