– А если она умрет? Он же себе вовек не простит! – переживая за Степана, расстроилась Стася.
– Значит, умрет! – жестко заявила княгинюшка. – А он переживет! Он не ее лечащий врач, прохлопавший больного! Перемелется!
– Как ты можешь так говорить! – от возмущения подскочила со стула Стаська.
– Да так и могу! – сурово повысила голос Сима. – Сядь! Не на митинге!
Стаська демонстративно села на место, подчеркнуто изобразила готовность слушать, положив руки на стол, уставилась на тетку, всем видом излучая несогласие.
– Да, это трагедия, – констатировала жестким тоном факт Сима. – Но это трагедия не твоя и не твоей семьи, и не Степана и его семьи! Это беда чужой женщины и ее родных!
– Но она ему не чужая! Он с ней почти два года встречался! – кинулась защищать Больших Стаська.
– Вот именно: встречался! Если бы она ему была близкая и родная, то давно бы уже не встречался, а жил вместе и растил бы ее сынишку! – И, убавив металла в голосе, княгинюшка продолжила: – Ситуация малоприятная, никто не спорит, но переносить чужие беды и горести в свою семью нельзя! И не смей впадать в тяжелые переживания и горе! Сочувствовать, молиться за ее выздоровление, если возможно и надо чем-то помочь – да! Обязательно! Но никаких дребежей душевных! У вас со Степаном все только зарождается серьезное с мыслями о будущем – вот что ты обязана оберегать!
– Ты меня что, ругаешь? – подивилась Стаська.
– Да! – тоном строгой учительницы сказала Сима. – Что это ты с лица сошла, посерела вся? Да, твой Больших такой – он как врач, как мужчина взял на себя ответственность за случившееся, контроль над ситуацией и винит себя, что недоглядел! Да! Иначе хреновый был бы он врач и мужик хреновый, если бы, посвистывая, мимо прошел! Но ты женщина и обязана думать, как сохранить мир и покой в ваших отношениях, в вашей с ним жизни! И как исцелить его, если все закончится плохо, и как, если удачно! И что это, скажи на милость, ты за разрешения раздаешь?
– Какие разрешения?
– А такие! – прибавив нажим в голосе, поясняла тетушка: – «Ты будь там, сколько надо, я подожду, можешь не приезжать, я все понимаю!»
– Но я действительно понимаю, он не может и там, и со мной… – лепетала Стаська.
– Да? – добавила к напору сарказма княгинюшка. – И с каких таких печалей? Нет, дорогая! Плохо ему, фигово, это понятно, но если ты его родная женщина, только ты должна выслушать, понять, успокоить, посочувствовать и обогреть заботой! А то куда он свои горести-переживания понесет? Папе с мамой? Сестре, у которой сейчас своих проблем хоть захлебнись? В коллектив? Друзьям? А?
– Ну… – начала понимать справедливость княгинюшкиных слов Стаська.
– Ты для себя-то определилась: ты с ним одно целое или вы каждый по себе, для романтического сексу встретились? Или ты Вере на замену наметилась – встречаться по выходным без обязательств?
– Да что ты говоришь?! – возмутилась Стаська. – Я же тебе рассказала, как у нас с ним!
– Да? Ты уверена? Ты саму себя не обманываешь? – спрашивала, как стреляла, Сима.
– Зачем ты так? – обиделась до слез Стаська.
– А затем, что мне кажется, ты сама не понимаешь до конца, что такое жить вместе! И это вовсе не то, что я слышала из твоего телефонного разговора! Вы оба настолько привыкли жить в одиночку, что просто не знаете, как это – жить вдвоем! Это, дорогая моя, трудная работа, и именно: и в радости, и в беде, и в болезни и в здравии! А не «У меня тут проблемы, и я не хочу тебя ими грузить и оскорблять!», а ты ему в ответ: «У тебя проблемы, я понимаю – справишься, приезжай!» Какие могут быть веры со всеми их болезнями и трудностями, разъединяющими вас?! Если вы действительно вместе и чувствуете себя одним целым – значит, вместе все и проходите! Ладно, он сейчас в некотором шоке, и я не удивлюсь, если впрягся решать ситуацию: и деньги, и сиделка, и помощь семье – это как раз понятно. Но ты! Отвечай мне, как на духу: ты абсолютно, без тени сомнения уверена, что собираешься жить со Степаном? Без балалайства – сегодня здесь, завтра там, кто и к кому приехал, а постоянно вместе, одной семьей, жизнью, одним домом?
Стаська, ошарашенная от такого грозного теткиного наставления, призадумалась, прислушалась к себе, представила себе это «вместе» и… и широко, радостно улыбнулась!
– Да! – и кивнула для пущей убедительности. – Да!
– И слава богу! – позволила себе расслабиться княгинюшка, но ненадолго, приняла деловой тон. – Значит, когда он позвонит, никаких сопель: «я понимаю, я потерплю» – домой! Вместе переживем твою боль и неприятности! Ясно?!
– Да! – улыбалась Стаська и шутливо отдала честь, поднеся военным жестом ладонь к виску, и спохватилась: – А как я это скажу? Я ж не жена сварливая, я подруга боевая и все понимаю!
– Давай свое мясо, что там у тебя к нему, и чаю еще! – отдавала приказания, как на плацу новобранцам, перед батальной компанией Сима. – Черт с ней с фигурой, раз пошла такая песня! Будем думать, как помочь твоему Степану, поддержать! Разумеется, так прямо и грубо не стоит, это я для ясности картины!
Стаська подскочила, ринулась к холодильнику, распахнула его, на ходу передумала, хлопнула обратно запищавшей от такого бесцеремонного обращения дверцей, кинулась к тетке, нагнулась, поцеловала в щеку, прижала к себе сильно.
– Как же я тебя люблю! Какое счастье, что ты у меня есть!
– Большое! – усмехнулась княгинюшка, поглаживая Стаськины обнимающие руки. – Согласна! Такое же большое, как и то, что у меня есть ты!
– Спасибо тебе! – сказала Стаська, уткнувшись носом в затылок Симы. – Я бы не додумалась до всего, что ты сказала, а если бы додумалась, то потом, набив шишек и глупостей наделав!
– Слава, что здесь удивительного? – продолжая поглаживать Стаську, сказала Сима. – Ты никогда не жила с мужчиной. С любимым мужчиной. Да и примера нормальной семьи у тебя перед глазами не было. Родителей ты практически не видела, только и побыла в семье, когда стала жить со мной и Евгеньюшкой. Но ты уже большая была, сформировавшаяся личность, а надо бы с младенчества видеть и учиться на примере мамы-папы. Да что там!
– Их пример тоже хороший! – сказала Стаська, окропив тетушкин затылок непрошеными слезами. – Они вон как друг друга любят! И защищают, оберегают, поддерживают, как одно дыхание! Я только это не рассмотрела девчонкой, слишком мало их видела.
– Ну-ка! Хватит мокроту разводить! – приказала Сима, расцепляя Стаськины объятия и вытирая ей слезы. – Давай посидим и спокойно, без эмоций все обсудим! Мне видится, что надо спасать ситуацию.
– Давай! – рассмеялась, сквозь слезы Стаська. – Давай спасать эту самую ситуацию! А то я без Больших долго не протяну! Усохну!
Усталый доктор Иванов вышел из операционного блока после многочасовой операции и направился к ожидающим его Степану и Ольге Львовне:
– Операция прошла успешно, – сказал он, обращаясь к Ольге Львовне, – теперь все зависит от реабилитационного периода.