– Почему?
– Я не знаю. Он сказал, что она специально подготовлена.
– Для чего?
– Это всё, что я знаю. Скажите, а действительно Волкова по-русски «filha do lobo»?
– Да.
Да. Волкова – это «filha do lobo», «дочь волка».
Я подробно пересказал Мальвине разговор с доктором. О том, что Ромеру назвал ее специально подготовленной, решил умолчать.
– И еще он сказал, что тебя зовут Марина и твоя фамилия Волкова.
– Была Волкова, стала Сокраменту. И чуть было не стала Мариной Бойко.
– Бойко? – удивился я.
– Я тебе рассказывала, что мой начальник собирался выдать меня замуж за своего племянника. А фамилия племянника Бойко. Так я чуть не стала Мариной Бойко.
– По-моему, Марина Сокраменту лучше.
– Я тоже так думаю.
– Ты уже привык, что ты не Лонов?
– Привык.
– И я привыкла.
– Правильно я сделал, что сжег паспорта?
– Правильно. Теперь мы другие люди.
– Что касается этой лаборатории… – рассуждал я, – Лоренцо перевел деньги какой-то ужасной лаборатории…
– До которой нам нет дела, – поставила все точки над «i» Мальвина.
– До которой нам нет дела, – признал я правоту моей супруги.
Придя к соглашению, мы несколько раз, вспоминая беседу с доктором, убеждали себя, что до этой ужасной лаборатории нам нет дела. Но то ли от того, что неделями не случалось ничего, что могло бы оторвать нас от скучных повседневных дел, то ли от заведенной внутри нас пружинки, заставившей объехать полмира, с каждым разом это «до которой нам нет дела» становилась все менее категоричным. И однажды я изрек:
– А что, Марина Витальевна, не позвонить ли мне Вадиму? Во время последней нашей встречи он дал мне свой телефон и наказал: «Где окажешься, оттуда позвони».
Возражения я не встретил.
* * *
В Москве уже было десять утра. Два гудка и женский голос:
– Я вас слушаю.
– Я хотел бы поговорить с Вадимом.
– Его нет дома.
– А когда он вернется?
– Это зависит от судей.
Я обалдел:
– Он сидит?
– Да.
– Давно?
– Уже с полгода.
– Когда будет суд?
– Не знаю.
– В чем его обвиняют?
– Кто вы такой?
– Я его друг Евгений. Работал с ним в Италии. Моя фамилия Лонов.
– А что вас интересует?
– В чем его обвиняют?
– Провоз наркотиков.
– Он Бутырках или в Лефортово?
– Он вообще не в Москве.
– А где?
– В Канаде.
– А точнее?
– В Монреале.
– Я скоро буду в Монреале, – придумал я сходу. – Попытаюсь с ним встретиться. Что ему передать?
– Передайте, что квартира его в порядке. Я за ней слежу. Жена его в Сочи. Не звонит.
– А вы кто такая?
– Теща. Скажите ему, что жена у него стерва. А за квартиру пусть не беспокоится.
– Передам.
– Не вешайте трубку. Может быть, вам понадобится… Он сбрил бороду. Вдруг вас поведут на свидание с ним, а вы его не узнаете.
Я поблагодарил верную тещу и повесил трубку.
– Теперь в Монреаль? – спросила догадливая Мальвина.
– В Монреаль. У меня там есть один знакомый. Он нам поможет.
* * *
Знакомого звали Жан-Люк. Служил он инженером на электронном предприятии. Каждый год я приезжал в Монреаль для встреч ним. Официально я летал на кинофестиваль в составе советской делегации, где значился специалистом по электронному обеспечению мультфильмов, в чем совершенно не разбирался. Фирма Жан-Люка ко всему прочему консультировала производство мультфильмов, и мои встречи с ним объяснялись вовсе не обменом опытом с целью улучшить и без того отличное качество мультфильмов, а закупкой оборудования его фирмы через третьи страны.
– Ты куда делся? Тебя не было уже на двух фестивалях, – разорвал трубку голосище Жан-Люка.
– Сам знаешь, какие дела у нас в стране.
– Где ты разместился?
– В «Виктории».
– Значит, не обеднел.
– Нет. И я не один. Я с женой.
– Наконец-то! Чем могу помочь? Или просто встретимся, поболтаем?
– Встретимся, поболтаем – это обязательно. А вот если поможешь, буду благодарен. У вас в Монреале в одной из тюрем сидит мой хороший знакомый. Точнее, не сидит, а ждет суда. Как мне связаться с его адвокатом?
– Имя?
– Кузякин. Вадим.
– Понял. Как узнаю, позвоню. А сегодня вечером идите на концерт Реда Стюарта. Ты мне как-то говорил, что любишь его.
Я этого не говорил. Но отказываться было нельзя. Я изобразил радость:
– Он в Монреале!
Жан-Люк позвонил утром:
– Записывай телефон. Адвокат метр Пьер Вайанкур, улица де ля Барр в Лонгёе. Знаешь, где это?
Я знал. В Монреале есть районы, где лучше по-английски не говорить. Лонгёй именно такой. Англоязычные канадцы зовут его «лингвистический гулаг» и без особой нужды предпочитают туда не ездить.
Я набрал номер. Скучный женский голос ответил:
– Адвокатская контора метра Вайанкура.
– Я бы хотел поговорить с мэтром.
– По какому вопросу?
– В отношении дела месье Кузякина.
Через полминуты поднял трубку мэтр.
– Я бразильский предприниматель Эуженио Сокраменту. Я хотел бы побеседовать с вами о господине Кузякине. Я его друг.
– Сегодня после обеда вам удобно?
Мне было удобно.
* * *
Мы вышли из вагона метро, двинулись по бесконечным подземным переходам и, так и не выйдя на улицу, оказались перед конторой метра Вайанкура.
Нас усадили в холле с кожаной мебелью. Квебек – не Бразилия, кофе не предложили.
В холл влетел мэтр, мужиковатый толстячок в больших очках.
– Что вас интересует?
Меня интересовало, какие обвинения выдвинуты против месье Кузякина.