Потом мы поехали в контору синьоры Исидоры, где заполнили запрос на паспорта.
Мы ожидали, что синьора Исидора пригласит нас, чтобы вручить их, и очень удивились, когда, получив по почте небольшой конверт, обнаружили в нем наши паспорта.
– Пора идти в турагентство покупать билеты в Вашингтон, – сказала Мальвина.
После яркого шумного аэропорта «Галеао» в Рио главный аэропорт США «Даллас» в Вашингтоне показался убогим. Две кабинки паспортного контроля с неулыбчивыми дядями, нудно проверявшими паспорта, долгое ожидание багажа и допотопная резиновая дверь при выходе.
Автобуса, который должен был отвезти нас к офису проката автомашин, мы ждали минут десять. Служащая бюро проката, молодая китаянка, предложила нам «кадиллак катера». Я напомнил, что мы заказывали «мерседес», но она объяснила, что европейских машин у них не бывает.
– Ничего, надо попробовать американский комфорт. А то все «мерседес»… – успокаивала меня Мальвина, садясь в американскую машину.
Мы выехали на автостраду и сразу уткнулись в будку для оплаты проезда: автострада оказалась платной. Естественно, тридцати центов у нас не оказалось, и надо было менять стодолларовую купюру. Клерк из будки, к которой мы подъехали, сказал, что он может поменять только двадцатидолларовые купюры, и попросил нас подождать, а сам, не торопясь, отправился в другую будку, где и обменял наши сто долларов на двадцатидолларовые бумажки. Потом вернулся и просунул нам четыре двадцатидолларовых бумажки, десятку, купюру в пять долларов, четыре доллара и мелочь.
Я подумал, что свои тридцать центов он уже забрал, и нажал на педаль. Оказалось, нет.
– Вы еще не оплатили проезд, сэр.
Я отсчитал из мелочи тридцать центов и протянул ему. Он взял, улыбнулся и посоветовал ехать осторожней. Потом открыл шлагбаум, и мы проскочили.
– Мы собрали очередь из машин десяти, но никто не гудел, – удивилась Мальвина. – В Бразилии был бы такой шум!
– Это не Бразилия, – авторитетно пояснил я. – Это Соединенные Штаты Америки. Здесь не торопятся.
Потом мы минут десять искали отель «Ритц-Карлтон». Мы выбрали его потому, что до него можно добраться из аэропорта, не заезжая в город. Мы были наслышаны о дорожном движении в Вашингтоне и ехать на машине в центр города не решались. Мы три раза объехали торговый центр, пока наконец не нашли стрелку, указывающую на въезд в отель.
Портье в гостинице выдал нам электронные ключи. Несмотря на пять звездочек и репутацию одного из самых роскошных отелей американской столицы, номер был вполне ординарный, правда, кровать настолько широкая, что на ней можно было разместить столик для пинг-понга.
– Итак, первое впечатление, – констатировала Мальвина, – надо делать всё медленно, обстоятельно.
Утром нас ожидал сюрприз. Наша почти новая «катера» не заводилась. Я отправился к портье. Он с невозмутимым видом позвонил в сервис «Кадиллака». Люди прибыли через пять минут.
Починили машину быстро. Оказалось, что электрическая система работает так, что, если перегорает одна лампочка, вырубается всё, и завести машину нельзя. Веселый механик вставил новую лампочку и уехал.
– В путь! – воскликнула Мальвина, и мы поехали.
Как добраться до Библиотеки Конгресса я знал: сначала до ближайшей станции метро.
За десять минут мы доехали до станции метро «Вена» и почти полчаса искали место для парковки. Сначала мы заехали на какой-то паркинг, откуда не было выезда. То есть выезд был, но с опущенным шлагбаумом, и чтобы он поднялся, нужен был пропуск, которого у нас, естественно, не было. Пришлось перескакивать через газон и помять пару кустов.
Спустя сорок минут мы подходили к массивному зданию Библиотеки Конгресса.
* * *
Мы вошли в зал и, не заполнив ни одной бумажки, что было расценено нами как проявление настоящей демократии, были допущены к центральной картотеке.
В большом центральном зале, на удивление, народа оказалось немного: не больше половины зала.
– С чего начнем? – спросила Мальвина.
– Будем искать одиннадцать фамилий.
– Одиннадцать?!
– Одиннадцать.
И я написал на листе:
Boiko, Bojko, Boico, Bojko, Boicho, Boiquo, Boyko, Boyco. Boycho, Boicau, Boycau.
– Беру первую, – сказала Мальвина.
– А я вторую.
И мы начали искать.
Никогда не думал, что на свете так много Бойко и что живут они в разных странах, и в Австралии и в столь экзотичных, как Таиланд. И не просто живут, а еще что-то пишут.
– Посмотри, – позвала меня Мальвина, – в Голландии какой-то Бойко написал работу, где есть химические термины.
Запросили реферат.
Ждали полчаса.
Можно было не знать фламандского, чтобы понять: к химии работа голландского Бойко никакого отношения не имеет.
Пообедав в огромном ресторане около Белого Дома, мы принялись за дальнейшие поиски.
Экзотические фамилии проскочили быстро. Бойко не было.
– Есть ли картотека на русском языке? – спросил я служащую.
– Вам нужно подняться на шестой этаж.
Бойко на русском языке поищем завтра.
* * *
А на утро повторилась та же история с «кадиллаком». Так же не завелся, так же быстро приехали механики и так же быстро починили.
Картотеку на кириллице мы нашли не сразу. Надо было подняться на восьмой этаж, пройти по коридору, а потом спуститься на два этажа.
Бойко на русском представлен был широко. Геолог. Популяризатор Толстого. И ни одного химика.
Вечером мы спустились в торговый центр «Галерея», один из лучших в американской столице. В маленьком и далеко не уютном кафе около шикарного «Сакс Фифт авеню» заказали по чашке экспрессо, кстати, неплохого.
– Что будем делать дальше? – спросила Мальвина.
– Давай посмотрим на Янаева. Чем черт не шутит. Может быть, твой Артур Никитич где-нибудь засветился.
На том и порешили.
* * *
Утром мы, естественно, ожидали очередной подлости со стороны машины, но на этот раз она завелась с полуоборота. Я в этом усмотрел хорошее предзнаменование.
И точно. Стоило мне открыть общую картотеку на Yanaiev, как мы сразу попали на M. Yanaiev и работы, явно связанные с химией.
– М. Янаев. Это что-то совсем новое. Может быть, это сын твоего Никитича или какой другой родственник.
Мы запросили рефераты.
Нас прежде всего интересовали инициалы. В первых трех работах была указана только первая буква и наконец находка: