У Карла зазвонил мобильный, и он включил громкую связь.
– Да, Роза. Ты где?
– После звонка Ассада отправилась в управление, там несравненно более интересно, нежели в Стенлёсе. И вот я немного продвинулась в нашем деле. – Голос у нее был чрезвычайно взволнованный. – И, черт побери, какая неожиданность! Только вообразите – Нэте Германсен до сих пор живет по этому адресу в Нёрребро, ну не здорово ли?
Ассад поднял вверх большой палец.
– Допустим. Но она, должно быть, теперь совсем старушка.
– Наверняка. Я еще не проверяла этот адрес, но вижу, что в течение некоторого периода времени она была зарегистрирована там под именем Нэте Росен. Замечательная фамилия, правда? Можно задуматься над приобретением такой и для себя. Роза Росен, так меня будут звать, разве не прекрасно звучит? А может, дама просто-напросто согласится меня удочерить… Вряд ли она окажется хуже моей матери.
Ассад улыбнулся, Карл воздержался от комментариев. Официально ему было ничего неизвестно о семейных взаимоотношениях Розы. Если всплывет то, что он разузнавал о личной жизни коллеги от ее настоящей сестры Ирсы, будет совсем плохо.
– Хорошо, Роза. Воспользуемся твоими сведениями чуть позже. Пока проверь, пожалуйста, какая у нас имеется о ней информация, ладно? Мы сейчас направляемся в Хальссков взглянуть на картотеку Нёрвига. Еще есть какие-нибудь новости?
– Да, я чуть подробнее подобралась к деятельности Курта Вада. Связалась с журналистом Сёреном Брандтом; у него накоплено кое-что в связи с партией, за которой стоит Курт Вад.
– «Чистые линии»?
– Ну да. Правда, сдается мне, его частная жизнь далека от чистоты линий… В общем и целом не слишком приятный господин. В прошлом известен кое-какими заявлениями и делами, но, что удивительно, ни разу не дошло до вынесения судебного приговора.
– Ты к чему ведешь?
– Да много всего разного, но я пока еще в процессе. Сёрен Брандт обещал прислать еще кое-какие материалы. Пока что продираюсь сквозь старые протоколы по делам, и на вашем месте я бы радовалась, ибо не сказала бы, что это мое любимое занятие.
Карл кивнул. И не его тоже.
– В связи с Куртом Вадом упоминается старое дело об изнасиловании, его закрыли. Чуть позже было три разных дела, возбужденных Организацией юридической помощи гражданам. В шестьдесят седьмом, семьдесят четвертом и последнее в девяносто шестом году. Несколько раз обвинялся в высказываниях расистского характера. Обвинялся в подстрекательстве к дискриминации, в нарушении права частной собственности, а также неоднократно в клевете. И все отклонено, причем по большей части без надлежащего обоснования, по мнению Сёрена Брандта. Как правило, обоснованием являлось отсутствие доказательств.
– В убийстве обвинения были?
– Напрямую нет, но косвенно были. Множество обвинений в принудительных абортах. Это не убийство?
– Ну-у, вполне возможно. По крайней мере, его вина явно усугубляется, если женщина не давала своего согласия.
– Так вот, в любом случае мы имеем дело с человеком, который в течение всей своей жизни проводил четкую грань между так называемыми недочеловеками и добропорядочными гражданами. Прекрасный профессионал, когда хорошие люди искали у него помощи при бесплодии, и совершеннейшая противоположность, когда к нему приходили так называемые недочеловеки с проблемами, возникающими в ходе беременности.
– И что же происходило в таком случае? – Карл получил намек от Миа Нёрвиг, и теперь, возможно, всплывут кое-какие подробности.
– Как уже было сказано, ни единый судебный процесс этого не доказал, но представители здравоохранения неоднократно вторгались в его медицинскую практику с проверками по заявлениям о том, что он удаляет плоды у беременных женщин без их согласия и зачастую даже без их ведома.
Карл заметил, как Ассад дернулся на соседнем сиденье. Неужели когда-нибудь кто-нибудь осмелился обозвать его недочеловеком?
– Спасибо, Роза. Обсудим дальше, когда мы вернемся в управление.
– Погоди, Карл. Еще кое-что. Один из столпов «Чистых линий», а именно Ханс Кристиан Дюрман из Сёндерборга, только что совершил самоубийство. Именно поэтому я вышла на журналиста Сёрена Брандта. В своем блоге он написал, что, вероятно, можно проследить связь между давнишней деятельностью Курта Вада и поступком Дюрмана.
– Тупой ублюдок, – произнес Ассад, и в его устах ругательство приобрело двойную силу.
Дом в Хальсскове оказался таким же пустым, как и утром, а потому Ассад уже запустил руку в карман и направился на задний двор, но Карл остановил его.
– Погоди, останься в машине, – сказал он и пошел к бунгало на противоположной стороне проселочной дороги.
Там полицейский продемонстрировал свой жетон. Соседка испуганно вытаращилась. Время от времени жетон оказывал на людей такое действие, в иных случаях плевать на него хотели.
– Нет-нет, понятия не имею, где Герберт и Миа.
– Вы с ними в хороших отношениях?
Она немного оттаяла.
– Да-да, мы прекрасно общаемся. Бридж раз в две недели, ну, вы понимаете…
– И у вас совсем никаких предположений о том, куда они могли отправиться? На отдых, к детям, на дачу?
– Нет. Ничего такого. Изредка они уезжают куда-нибудь, и тогда мы ухаживаем за их цветами, если к ним временно не перебирается дочка. Такая вот услуга за услугу получается, если вы понимаете, о чем я. У нас ведь тоже есть цветы, за ними надо ухаживать во время наших отлучек.
– Ставни закрыты; значит, они уехали больше чем на пару дней.
Она взялась за шею.
– Вот мы и беспокоимся. Вы считаете, тут замешан некий криминал?
Мёрк покачал головой и поблагодарил ее. Теперь эта миниатюрная дама будет недоумевать, что они делают на заднем дворе соседского дома, и по крайней мере уж точно не спустит с них глаз.
Подойдя к машине, Карл обнаружил, что Ассада уже след простыл, а через несколько секунд ставни гостиной с задней стороны дома были открыты, как и окно, скрытое за ними. Ни следа, ни царапины. Ассад явно практиковал такие проделки прежде много раз.
– Спускайся в подвал, Карл, – крикнул он из дома.
Слава богу, картотечные шкафы еще стояли на месте. Так что, вполне возможно, исчезновение хозяев вовсе и не было связано с визитом накануне.
– Германсен! Вот что нам необходимо отыскать первым делом, – проинструктировал он Ассада.
Через двадцать секунд коллега уже предстал перед ним с подвесной папкой в руках.
– На букву «Г», естественно. Чего тут трудного? Но тут значится совсем не Таге Германсен.
Он протянул папку Карлу, который тут же извлек из нее журнал. «Курт Вад против Нэте Германсен», – было написано на обложке, а ниже – дата судебного разбирательства, имевшего место в 1955 году, штемпель судебного округа и логотип адвокатской компании Филипа Нёрвига.