Копытинские старожилы, как ни в чём не бывало, продолжили веселиться без него.
— Поразительно, Идочка! — сказал композитор. — Я записываю напевы Дудкина с одна тысяча девятьсот сорок восьмого года, и он ни разу не повторился. Это истинная сокровищница народной памяти!
Идочка проявила меньше восторга:
— Дудкин с сорок восьмого года в глубоком похмелье, вот и врёт, что попало. Но он очень музыкален, не отрицаю. Его импровизации так помогли тебе с кантатой «Боевая молодость», помнишь?
А Косте на ушко она шепнула:
— Михаил Пантелеевич тогда только начинал. За эту кантату он получил почётную грамоту и отрез шевиота. Смешно, правда?
Так и шли они втроём по деревенской улице. Мир заливал закатный свет, густой и розовый, как сироп. Слева от Кости был композитор (как оказалось, Галактионов), слева — супруга композитора (как оказалось, Ида Васильевна). Со стороны можно было подумать, что Костю ведут под конвоем. Он же решал про себя, что хуже — пустая дача с соседом, подпольным Робинзоном, или безумное чаепитие. Работать окончательно расхотелось. Величавые мысли и грандиозные образы выветрились из головы, зато в ушах гудели баянные лады.
Вдруг что-то светлое и пёстрое мелькнуло в кустах бузины. Через минуту дорогу перешла невысокая девушка; перешла так, как это делают кошки, приносящие несчастья — не спеша, бесшумно, невозмутимо. Не оглянувшись и не здороваясь. Легко, как тень. И это несмотря на то, что в каждой руке у неё было по увесистой хозяйственной сумке! Вдобавок к одной из сумок был приторочен туго набитый пластиковый пакет, а за плечами громоздился рюкзак.
Явление столь юного существа в краю долгожителей потрясло Костю. Под ложечкой у него засосало, будто в самом деле увидел он чёрную кошку. Коротконосый профиль девушки лишь на секунду мелькнул в чаще тёмных волос, но успел показаться прелестным.
— Как, Инесса Каймакова к бабке пожаловала? Странно, — сказала Ида Васильевна вслед незнакомке. — Она в городе, в культпросвете учится, и уже года полтора сюда носу не казала. Чего это ей понадобилось?
Инесса исчезла в бузине на другой стороне улицы. Розовый свет сразу померк.
— Как раздалась девка, — одобрительно заметил композитор, вглядываясь сквозь брови-щётки в тёмные кусты. — Кровь с молоком!
— Не стоит демонстрировать молодому человеку свои вульгарные вкусы, — сквозь зубы заметила Ида Васильевна.
Она ткнула супруга локотком в бок и вынесла собственный приговор:
— Инесса обычная сельская девица, крайне неотёсанная.
— Зато корма у неё знатная! — не согласился Михаил Пантелеевич и описал обеими руками нечто огромное, каплеобразное.
Ида Васильевна иронически фыркнула и наконец выпустила Костин рукав. Костя сразу почувствовал лёгкость в теле и в мыслях. Пора! Он нырнул в ближайшие заросли лебеды без всяких усилий, сам собою — так взмывает в небеса воздушный шар, из корзины которого выбросили целую гору мешков с песком. Старушка Ида Васильевна была невесома, однако подвластна закону всемирного тяготения. Теперь она не мешала, и Косте было плевать на любые законы. Он мчался сквозь кусты, забыв обо всех страхах Копытина Лога. Снова дышалось легко, сладко. Мятный ветерок холодил лоб.
Одно было плохо: не только не просматривалась среди ветвей корма таинственной Инессы, но вообще никаких следов красавицы найти не удалось. Это было невероятно: далеко уйти со своими сумками она никак не могла. Значит, она просто растворилась в сыром вечернем воздухе. Это было ещё невероятнее!
Когда ночью накрапывает дождик, в голову лезут безотрадные мысли. Особенно мысли о том, что ничего не получается, как надо. Дни заполнены ерундой. Высокие сапоги Баррекра хлюпают зловонной жижей, но ничего больше не происходит в романе «Амулет вечности»…
И потом, на свежем воздухе постоянно хочется есть — даже сейчас, далеко за полночь. От этого ни минуты покоя! Дача Колдобиных скрипуча, как старый башмак. Всегда кажется, что за стеной или внизу, в гостиной, кто-то ходит. Если закутаться в одеяло с головой, ничего не слышно, зато чертовски жарко.
Костя сел в кровати. Что делать? Спуститься вниз попить? Считать про себя или, затеплив свечу, почитать каталог магазина «Кнопка и скрепка», пока глаза сами не слипнутся?
Он выбрал самое простое и физиологически оправданное, то есть выпил на кухне два стакана воды. Тёплой, из чайника. Он уже поворачивал к лестнице, чтобы подняться к себе, как вдруг боковым зрением заметил: что-то лежит в коридоре. Куртка с вешалки упала, что ли?
Он сделал несколько шагов в сторону и нажал кнопку выключателя. Вспыхнула тусклая лампа в толстостенном колпаке. Она озарила человека, который лежал поперёк коридора, неловко вытянув ноги в джинсах. Было что-то в его позе такое, что свежевыпитая вода заклокотала у Кости в горле, а сердце наоборот сунулось куда-то вниз.
Этот человек был мёртв. Не только был он неподвижен, но и зеленоват, несмотря на свой густой загар. И лицо его с закрытыми глазами выражало что-то непонятное живым — то ли удивление, то ли муку.
Мертвеца Костя узнал сразу. Это был Артур, брат соседки Шнурковой. Позавчера Костя видел его мельком на велотренажёре и не слишком хорошо запомнил, зато сегодня утром фотографию рассмотрел, как следует.
Костя глядел на Артура, пытался проглотить воду и не мог. В голове стаей потревоженных ворон шумели дикие мысли. Как Артур попал сюда, в запертый на щеколду дом? Откуда? Что с ним вообще случилось? И что теперь делать? Звать соседей? Ирину? Бабая? Что им сказать? Что так и было? Кто поверит? Значит, можно угодить в тюрьму? И насколько? И как жить, когда случаются такие невозможные вещи?
Только через полчаса вороны разлетелись, кто куда. Костин разум очистился, мысли пошли ясные, прозрачные, недлинные. Косте подбросили труп. Костя не виноват. Он ничего не знает. В это вряд ли поверят. Пока поверят и проверят, долго будут мучить. Сейчас ночь. Если вынести тело хотя бы в овраг, что позади сада… Артур был здоровущий кабан, просто так его не утащишь… Кажется, есть в чулане большая тачка…
Поставив тачку на место, Костя понял, что не может войти в дом, особенно в тот коридор, где недавно лежал Артур. Это невозможно! И не в том дело, что круги плывут перед глазами, коленки ходят ходуном, и адски хочется есть. Всё это ерунда. Главное, что на даче странным образом очутился труп. Как он туда попал? Ответ один: в дом Колдобиных со всеми его замками и запорами кто-то способен беспрепятственно войти. Кто? Тот человек, что сидел за полосатыми шторами? Маньяк-Робинзон? Возможно, он и сейчас затаился за дверным косяком. Стоит только сделать шаг…
Так и есть! Это не дождь стучит — по дому кто-то ходит, и слышны за дверью скрипы, шорохи, стоны. Нет, туда нельзя. А куда деваться? К Шнурковым бежать? После того, что он сделал с телом Артура? И что им сказать, как соврать?
Костя долго стоял на крыльце, прислонившись к стене. И ужас холодил его, и ночная тьма.