Вошедшие, в просторную срубленную избу, гомозули немедля склонились пред взирающим и нависающим над ним Богом. И следом, ощущая слабость и одновременно разочарованием тем, что не узрела ожидаемого, поклонилась Влада. Перемешивающиеся в ней чувства радостного трепета при виде Зиждителя, мощной волной сплелись с тоской по виденному в испарениях образу отца и вылились еще большим волнением плоти.
– Садитесь, – пробасил вельми зычно Воитель.
И тотчас ноги девочки дрогнули, ибо в них нежданно сказалась вся дотоль пережитая ей тревога. Двужил и Могуч резво испрямились, и, как велел Бог, подступив к двум табуретам, опустились на них. Лишь отроковица так и не двинулась с места, ощущая, что коль она сделает шаг… ноги, не выдержав такого веса, надломятся. Увеличившаяся во многажды раз боль в голове, наконец, выплеснулась наружу алыми каплями юшки, которая вытекла сначала из правой, а погодя и из левой ноздри. Плотный беловатый дым, усеянный красными мелкими пежинами, такой, каковой подымался от зачатого костерка, проплыл пред очами, а на лбу и под рубахой проступил точно сеянный сквозь сито мельчайший пот.
– Владу, – голос Раса звучал очень мягко… В нем слышалось неприкрытое участие и он, казалось, своим густым тембром успокаивал отроковицу. – Тебе, что нехорошо? – лишь пару минут спустя долетел до сознания Владелины уже нескрываемо обеспокоенный вопрос Бога. – Присядь, присядь девочка.
И порывчато задышавшая юница, уловив в гласе нежность, смогла овладеть собой, да качнув головой, резво прогнала с под глаз бело-красный туман. Она неспешно вздела вверх голову и воззрилась в лицо Бога, прямо вглубь его сине-голубых очей смотрящих на нее не с осуждением, а с тревогой и также медленно приоткрыв рот, облизала покрытую юшкой верхнюю губу. На каких-то вялых, отекших ногах, и вовсе ей не подчиняющихся Владу шагнула вперед, и, обогнув табурет, не мешкая свалилась на него. Отчего качнулся взад… вперед не только табурет, но и вновь девочка. Двужил, сидящий слева от юницы, торопливо протянув руку, ласково придержал ее за локоть. Огромный ком спертого дыхания махом выскочил откуда-то изнутри и подпер рот, а на глаза Владелины навернулись слезы. Она неспешно вздела руку и тыльной стороной длани утерла все еще едва ощутимо кровоточащий нос… Смахивая юшку с подносовой ямки, ощущая внутри горечь от не исполненной мечты и единожды жаждая оправдаться в глазах Зиждителя.
– Я не сделал ничего зазорного, – прошептала побелевшими губами отроковица, все же сглотнув тот мощный ком и исторгнув из себя слова.
– Я знаю, – чуть слышно ответил ей Бог и обнадеживающе посмотрел. – Что ты так тревожишься?.. Что тебя так расстроило? Напугало?… Не надобно так нервничать… погляди как ты побледнела, кровь пошла из носа… разве можно так все усложнять. Я позвал тебя не за тем, чтобы обвинять в дерзости. Ни я, ни Огнь, ни Седми, ни считаем твою просьбу… мечтание… желание чем-то постыдным… зазорным… стыдливым… так, что умиротворись и выслушай меня.
Рас смолк и медленно расплел свои тонкие пальцы. Он положил ладони рук на деревянную столешницу и оперся об нее только подушечками перст. И незамедлительно, с большей силой заярилось под поверхностью его белой кожи золотое сияние. Владелина многажды бодрее выдохнула, радуясь хотя бы тому, что днесь Воитель, как иноредь делали Огнь и Дажба, не стал вглядываться в ее очи и вызнавать мысли, ибо всяк раз от тех действ ощущала не только грубость, но и вельми мощное огорчение. А в комнате промеж того наступила тишина, лишь слышалось поколь надрывистое дыхание девочки, старающейся справиться с волнением… Впрочем, немного погодя так и не дождавшись когда юница успокоиться и ототрет капли крови с под носа да начатым разговором несомненно желая ее отвлечь, Воитель достаточно благодушно молвил:
– Зиждитель Седми, Владелина, передал мне и Огню твою просьбу о желании посетить Похвыстовские горы и селение энжеев. И так как и я, и Огнь одобряем жажду приобретения новых знания, мы, оба, не считаем нужным препятствовать твоей любознательности.
Воитель сызнова замолчал, давая юнице время вникнуть в его речь. И когда она, в конце концов, оттерев кровь с под носа, сложила руки на колени, и, блеснула зеленым светом очей в его сторону, Бог, словив в них изумление, продолжил:
– Одначе, в связи с тем, что в Лесных Полянах ты не просто как иные ребята, а являешься моим первым ратником и в будущем займешь главенствующее положение в поселении. Мы с Зиждителем Огнем решили отправить к энжеям, кои вельми долго проживают в Похвыстовских горах, так называемых посланников. С целью налаживания дружеских отношений меж племенами и поселениями. Возглавлять посланников от Лесных Полян, как и, можно догадаться, будешь ты, Владелина.
– Я? – торопко откликнулась девочка, теперь и в голосе ее просквозило удивление.
– Конечно ты, – также скоро отозвался Воитель, и кожа его лица, поглотив всякую белизну, засияла златыми переливами. – Ты, ведь, хотела увидеть Похвыстовские горы? – Бог спросил, а отроковица спешно кивнула. – Хотела увидеть селение Выжгарт и самого одэгэ Шудякора? – Владу лишь морг медлила, переосмысливая впервые слышимые слова и величания, а посем вновь кивнула. – Ну, тогда, – добавил Зиждитель и наверно улыбнулся, это юница не увидела, потому как губы Раса прикрытые средне-русыми, волнистыми усами и брадой скрывающими их никак себя не проявили, она то, будто почувствовала. – Тогда и возглавлять посланников должна ты. Как ты понимаешь, твое предложение, а посему и ответственность возляжет на твои плечи… Так, что верно пришло девочка время задуматься, готова ли ты стать посланником от людского поселения Лесные Поляны в самом энжейском Выжгарте?
Рас стих и, по-доброму блеснули его сине-голубые слегка раскосые очи, а Влада от той теплоты Бога нежданно посмурела. Судя по всему, на нее надавила та самая, махом свалившаяся, ответственность, каковая, теперь, и спрашивать с нее собиралась вдвойне. Она тягостно задышала, и, склонив голову, воззрилась на тыльную сторону правой ладони, покрытую тонкими алыми полосами крови, подумав о том, что все это время была несправедлива к Богу Огню, оный вспять оказался таким заботливым и чутким. Девочка еще чуть-чуть медлила, засим неторопливо просунула руку под ворот рубахи, и, ухватив перстами под ней цепочку, быстрым движением выудила ее наружу. Ярко блеснул смарагдовый камень на сплетение колец и отроковица не в силах более таиться, вскинула вверх голову и глянув на Бога, произнесла:
– Это мне подарил Злат…, – она ласково огладила подушечками перстов камень. – Златовлас… И еще… я почасту… Точнее всегда убегаю на луг когда мне положено Богом Огнем сидеть дома. И ежели Бог Огнь серчает… я понимаю… Я более не буду… не буду поступать против его воли.
Юница говорила ту речь не сводя очей с лица Бога. Однако при том не смотрела в его глаза, а уставившись на кончик длинного, мясистого носа, наблюдала, как под кожей Воителя мало заметно мерцает золотое сияние и в нем будто проносятся в разных направлениях струящиеся брызги света.
– Хорошо, что не будешь поступать против воли Бога Огня, – приятным, негромким голосом отозвался Воитель, и девочка почувствовала в нем неприкрытую нежность, кою может испытывать лишь Отец в отношении своих непослушных, но вельми любимых чад. – Потому как, поверь мне Владу, Бога Огня тебе стоит слушаться… Слушаться и исполнять его волю, ибо это лишь благодаря заступничеству Огня ты обладаешь всем тем, что у тебя есть.