Сара схватилась за спинку сиденья, чтобы не упасть. Почему она никак не может унять дрожь? Почему никак не может согреться?
– Просто кофе, пожалуйста. Черный.
– С вами все в порядке, мисс? – зеленые глаза озабоченно взглянули на Сару.
Сара удивилась. Она что, видит, как я дрожу? Я что, странно выгляжу? У меня что-то не так?
– Я... я не очень хорошо себя чувствую. Сегодня так холодно.
– Я принесу кофе. Что-нибудь еще?
– Нет. Впрочем...
Нужно что-нибудь съесть, чтобы успокоить желудок. Что-нибудь такое, что позволило бы опять прийти в норму.
Я в порядке. Я знаю, что со мной все в порядке.
– Гренки, пожалуйста. Гренки с маслом.
Официантка кивнула и поспешила прочь. Сара слышала шипенье жира на сковородке. Ребятишки, набившиеся в кабинку, отгораживавшую первый столик, грохнули от смеха.
Сара тяжело опустилась на сиденье и прислонилась к теплой стенке. Растерла руки, глубоко вдохнула и задержала дыхание, пытаясь унять дрожь.
Я больна. Должно быть, у меня грипп или что-то в этом роде. Я больна и мне некуда идти.
Обхватив себя за плечи, она закрыла глаза и прислушалась к шуму кафетерия. Нормальные звуки. Я нормальна. Совершенно нормальна.
Гул голосов время от времени прерывался смехом, звяканьем приборов о тарелки, скрежетом стульев о покрытый линолеумом пол. Все эти звуки помогали Саре успокоиться.
– Ваш кофе. Вы хотели с молоком? – голос официантки заставил молодую женщину открыть глаза.
– Да. Я...
Моя сумка! Со мной нет сумки! Нет кошелька! Я выбежала из дома без них.
Сара почувствовала, как у нее снова сдавило горло. Она снова начала дрожать. Сунула руки в карманы джинсов. Нащупала монетку в четверть доллара и две монеты по центу.
Я не могу заплатить за кофе.
Сара вскочила. Схватила свое пальто и побежала. Пробежала мимо удивленной официантки, по узкому проходу, мимо длинного прилавка, мимо стариков с мрачными лицами, мимо парочки влюбленных, мимо студентов – на этот раз они все действительно смотрели на нее. Она бежала быстро, отчаянно. Пальто развевалось и хлопало позади нее.
– Эй, мисс!... Ваш кофе!
Хриплый голос официантки оборвался, когда за Сарой захлопнулась дверь. Сара – сирота. Бездомная Сара. Снова на холоде.
Без денег.
И что же теперь?
Сапоги заскользили, попав в кучу мокрого серого снега. Она схватилась за телефонную кабинку, чтобы не упасть.
Я не собираюсь плакать. Ни в коем случае. Я не стану плакать до тех пор, пока не окажусь в теплом и сухом месте. Мрачная клятва сильного человека. Ее нелегко сдержать.
Молодая женщина держалась за металлическую телефонную кабинку и смотрела на нарисованный на ней колокольчик. Она поняла, что должна позвонить.
Сара решила, что ей нужно забрать свои вещи. Она вдруг стала все очень ясно видеть. Несмотря на снегопад. Несмотря на розовато-серый туман. Неожиданно она увидела все очень ясно.
Я должна забрать свою сумку. Забрать деньги. Мне нужно сложить кое-какую одежду. Лайаму придется впустить меня в дом и дать мне возможность забрать вещи. Он не может оставить меня бродить всю ночь по улице.
О Господи, Лайам!
Я в состоянии поговорить с ним?
Да.
Я могу быть очень деловой. Сара начала репетировать, что она ему скажет, когда он возьмет трубку. Сейчас ей было ясно, что делать. Никаких дискуссий. Не допускать никаких объяснений. Просто собрать самое необходимое и уйти. Пойти в отель. В «Колледж Инн». Он большой и всегда полупустой.
Нет. Не в «Колледж Инн».
Ведь именно там убили Кристин.
Кристин. Кристин. Кто такая Кристин, Лайам?
Лайам?
Она представила его лицо, представила, как он прижимает к уху телефонную трубку. Карие глаза раскрыты от удивления. Он жаждет ее увидеть, жаждет ей все объяснить. Темные волосы взлохмачены.
Лицо взволнованное. Она представила его лицо и поняла, что сейчас оно вызывает у нее отвращение.
Сара принялась обдумывать, что ему сказать. «Лайам, я пришла домой, чтобы взять кое-какие вещи. Но я не хочу видеть тебя, не хочу с тобой разговаривать». Да, так и надо сказать. Я так и скажу.
«Оставь входную дверь открытой и не жди меня. И не пытайся со мной заговорить. Мне нужно только пару минут».
Да. Она сможет это сказать. Сможет это сделать.
И не плакать. Не плакать. Не плакать.
Сара сжала в руке монетку в четверть доллара. У нее только одна монета, чтобы позвонить. Она не может допустить, чтобы эта монета упала в снег. Дрожащей рукой молодая женщина протолкнула монетку в щель и прижала к уху холодную трубку. Слова – она мысленно повторила то, что собирается сказать.
О Господи, Лайам! О Господи! Ну почему все так получается?
Этого я не стану говорить. Я знаю, что мне сказать. Какой у меня номер?
О Господи! Как я могла забыть собственный номер? Я его забыла!
Но она его вспомнила, как только подавила приступ паники. Медленно, осторожно набрала номер. Только бы не ошибиться! Только не сейчас! У меня только одна монета! Только одна!
Она слушала гудки. Два гудка.
Сара попыталась проглотить слюну, но в горле стоял ком. Во рту было абсолютно сухо. А трубка такая холодная! На затылок падает снег.
Три гудка. Четыре.
Лайам, возьми же трубку! Я не хочу с тобой разговаривать, но возьми же трубку!
Пять гудков. Шесть. Семь.
Сара снова и снова повторяла то, что собиралась сказать. Не слишком ли я дрожу? Смогу ли я говорить?
Я здесь насмерть замерзну. Меня найдут окоченевшей перед телефонным аппаратом, с трубкой, прижатой к уху.
Восемь гудков. Девять.
Его нет дома.
Она стояла и слушала равномерные гудки. Она была не в состоянии реагировать. Казалось, мозги у нее тоже замерзли. Эмоции тоже.
Его нет дома. Маргарет тоже нет дома.
Молодая женщина слушала тихое, ровное гудение. Снова и снова. Она вспомнила, как он прокричал ей вслед угрозу, когда она убегала из дома:
– Я иду за тобой!
Да. Они с Маргарет ищут меня. Они гонятся за мной. А я проскользну домой и возьму свои вещи без проблем.
Если у меня есть ключ.
Сара сунула руку в карман джинсов. Она никогда не носила ключи в сумке. Боясь их потерять, она всегда держала их при себе.
Они были с ней и сейчас.