– Да со мной все в порядке, сам от грохота только проснулся. А что случилось?
– Так ведь говорю тебе, сотряслось что-то в горах и вроде как сверху звук прошел, с твоей стороны.
Прежде чем продолжить разговор, новый хозяин пещеры оглушительно чихнул и с жалобными нотками продолжил:
– Действительно странный грохот. А я вот вчера простыл за день, чих напал, спасу нет. Апчхи! Вот и вылеживаюсь в тепле под одеялами.
Чих, а в земном простонародье сильный насморк, лечился здесь довольно трудно и долго. Заболевание хоть и редкое, но затяжное, неприятное и поэтому совсем нежелательное. Заразиться желающие вряд ли найдутся, и расчет оказался верным, потому как в ином случае не открыть дверь и не выглянуть наружу считалось неприличным. А так ближайший сосед сразу поспешил вниз, крикнув напоследок:
– Ну ладно, выздоравливай быстрей!
Жаль, его в первый момент не было видно, но, скорее всего, после третьего чиха любопытный отшельник еще более ускорился. Так что никто бы и не заметил, как чуть позже вылезший из щели кончик подвижной змейки замер поблескивающей при свете дня бусинкой, которая, осмотревшись снаружи, вновь юркнула вовнутрь.
– И то хорошо, что ни подсматривать, ни подслушивать здесь не принято, – пробурчал Василий, возвращаясь к столу. Про только что унесшуюся в жутком грохоте троицу он старался не думать, но все равно не смог удержаться от завистливого ёканья: – Глядите на него! Графом стал! – Потом почесал висок, размышляя: – А может, он и родился графом? Только на Земле простым Торговцем подвизается? – После чего представил себе картину маслом: стоящая на двух ножках кровать, держащая ее с двух сторон разнополая парочка и вокруг толпа ряженных в шикарные одежды придворных. – Вот смеху-то будет!
К его счастью, никто и в самом деле не подслушивал возле входной плиты, а то бы обязательно вздрогнул от басовитого, раскатистого хохота. Настроение у временного хозяина пещеры стало неожиданно радостным и светлым. Отсмеявшись, подставной отшельник стал укладываться среди одеял на своем месте возле стола.
– Ну раз уж выдался такой шанс выспаться, грех им не воспользоваться. А как начнет темнеть, приготовлю для наших охотников что-нибудь горяченькое. Хоть и с мясом вернутся, но злые-презлые и холодные-прехолодные.
За посланных на охоту товарищей он не переживал: ведь не на бой отправились.
Все-таки сил для полного контроля за перемещением Дмитрию хватило. С трудом ему удалось поставить и кровать, и двоих сопровождающих на ноги в одном из центральных залов графского замка. Он мог и другой адрес указать, но там створы перемещений не выходили с такой точностью над уровнем пола. Только здесь имелся другой минус: как правило, зал всегда пустовал, хотя снаружи, за прозрачной дверью, частенько кто-нибудь проскальзывал по собственным надобностям. Именно на этих случайных прохожих и надеялся прибывший так неожиданно хозяин. Ну и хорошо слышимое громыхание должно привлечь внимание к этому залу.
Кровать в первый момент несколько раз качнулась, но удержалась в опасном равновесии. Да и то лишь благодаря отчаянным усилиям Даны. Растерянный и ослепленный отшельник сам скорей держался за боковину тяжеленной кровати, чем ее удерживал.
– Кричите! – последним усилием выдохнул из себя Торговец, с чувством выполненного долга теряя сознание. Причем сказал это на русском языке, чем доставил женщине немалые душевные терзания. «На каком языке кричать?!» Но раздумывать было некогда, кровать опять стала опасно раскачиваться, а Деймонд никак не мог прийти в себя и осмотреться.
– Да хватит пялиться по сторонам, – рявкнула на него Дана. – Держи! Подставь плечо!
Ее громкий голос эхом разнесся по всему огромному залу, радуя чудесной акустикой, а потом сразу без перехода женщина стала кричать на обоих языках:
– Скорей, на помощь! Графу срочно нужен врач!
И с некоторым облегчением заметила, как в прозрачные окна дверей заглядывает с осторожностью несколько женщин. Тут же раздались заполошные крики, дверь резко распахнулась, и в зал вбежали сразу десять детей. Лет по двенадцать-тринадцать. И девочки, и мальчики без всякого страха или предварительных вопросов бросились к незнакомцам, еще даже как следует не рассмотрев лицо раненого. Поэтому, как только они облепили кровать и стали ее опускать в горизонтальное положение, Дана опять повторила прежние призывы о врачебной помощи. Подозревая, что ее не совсем поняли. И была сильно поражена, когда одна из девушек мягко отстранила ее рукой от кровати и произнесла на ашбунском:
– Мы и есть врачи! Ни о чем больше не беспокойся.
С другой стороны точно так же оттеснили чуть в сторону и растерянного отшельника. А потом чудеса продолжились. Все дети обступили раненого, положили на него свои ладошки и еле слышно затянули один звук. Низкий, непрерывный, он напоминал растянутую до бесконечности букву «А». Через минуту в зал стали вбегать и взрослые, и дети разных возрастов. И больше всех удивляли самые маленькие, лет пяти-шести. Они с серьезными и напряженными лицами пристраивались к более старшим по возрасту и протягивали свои ручки, еле дотягиваясь до плеч. А затем тоже присоединялись к странному, сжимающему все внутренности и выдавливающему слезы из глаз пению. Приблизившиеся к ним сзади взрослые опускали свои огромные ладони на худенькие детские плечики и, видимо, таким образом тоже присоединялись к обряду лечения.
Потому что ничем иным проводимое действие быть не могло. Дана, с расширенными глазищами и со спертым дыханием, все отступала и отступала назад, а стоящий плотный круг из разнополых и разновозрастных людей все рос и рос. Заполнив собой в итоге добрую треть зала. Причем пение незаметно перешло в более высокую тональность и теперь начинало напоминать рев прогревающегося на аэродроме реактивного истребителя. Более трехсот человек, с приоткрытыми ртами, словно единый организм, в одном порыве совершали непонятное, но от этого еще более завораживающее действо. Дошло до того, что прибывшие несколько позже люди в количестве пяти десятков человек вообще старались не приближаться к кругу. Может, они не имели дара врачевания, а может, в их помощи уже и нужды не было, но они так и оставались возле входа или рассредоточивались под стенами.
Резонанс от усиливающегося звука стал настолько мощным, что в какой-то момент опасно задребезжали огромные оконные витражи четырех высоких, до самого потолка окон. Вибрация с колющей отдачей стала переворачивать внутренности, а сердца и у Даны и у Деймонда забились с неприятной аритмией. Без всяких слов и предупреждений стало понятно, почему все остальные не приближаются к центру зала: опасно для здоровья. И, не сговариваясь, парочка гостей из иных миров поспешно отступила к главному выходу. Там действительно удалось почувствовать себя более свободно. Да и само пение вдруг резко оборвалось, завершившись единовременным, несколько тяжелым вздохом.
Затем стоящие в кругу люди зашевелились, убирая руки с плеч стоящих впереди. Многие вытирали выступивший пот, несколько людей более старшего возраста с облегчением уселись прямо на пол. К ним с помощью и поддержкой бросились те, кто стоял до этого момента под стенами. Самыми живыми и непосредственными к тому времени остались самые младшие дети: стали переговариваться, что-то выкрикивать, засыпать окружающих вопросами. Что там делали находящиеся возле самой кровати, пока видно не было, зато Дана уже в который раз подивилась экзальтированному состоянию молодого отшельника. Тот стоял с настолько вытаращенными глазницами, что женщина толкнула его локтем и не удержалась от подначки: