— Никаких признаков, — сказала она.
Блузка на ней промокла и стала прозрачной. Питер видел очертания лифчика, кончики сосков.
— И никаких признаков Си-один тоже. Мы, наверно, как раз посредине.
В бешенстве она ударила по рулю.
Дождь удалился. Небо прояснилось, отбрасывая жемчужный свет на их тела. Завитки воздуха теснились под рукавами блузки Грейнджер, вздымая мокрую ткань, проникая дальше, будто это набухали кровеносные сосуды. Воздух пробрался и под одежду Питера, скользнул под футболку, в штанины брюк, щекоча впадинки под коленями. Особенно настойчиво он старался проникнуть в тесную ткань вокруг гениталий.
— Путь домой займет час, — заметила Грейнджер. — От силы — два.
— А колеса оставили следы в грязи?
Она снова вышла, чтобы проверить.
— Да, — сказала она, вернувшись, — прямые и четкие.
Потом еще раз попыталась повернуть ключ, безразлично, не глядя на замок зажигания, словно надеясь обдурить двигатель и заставить его работать вопреки всему.
— Похоже, что Тартальоне договорился с Господом, — сказала она.
Они тщательно собрались в дорогу. Грейнджер заполнила большую сумку самым необходимым. Питер нашел древний заплесневелый портфель Курцберга, вытащил из него Новый Завет, спекшийся в кирпич, и положил туда пару пластиковых бутылок с водой.
— Жаль, что у него нет ремня через плечо, — сказал он, взвешивая портфель в руке. — Бутылки увесистые.
— Полегчают, когда мы все выпьем, — откликнулась Грейнджер.
— Пройдет еще пара дождей, пока мы дойдем до базы, — предсказал Питер.
— А нам от них какая польза?
— Можно просто поднять голову и открыть рот, — ответил он. — Так пьют สีฐฉั, аборигены.
— Если ты не против, — сказала Грейнджер, — я не буду пить, как аборигены.
Выйдя из машины, они заметили, что она сильно покорежена. Сеть трещин покрывала колпаки, все четыре колеса спустились. Автомобиль перестал быть автомобилем и начал превращаться во что-то иное.
Питер и Грейнджер шли по следам колес, ведущим в комплекс СШИК. Грейнджер оказалась отличным пешеходом, шаг ее был чуть короче, чем у спутника, но достаточно проворным, чтобы не отставать. Они покрыли приличное расстояние за короткое время, и, несмотря на отсутствие возвышенностей, машина быстро уменьшалась в размерах, а потом исчезла совсем. Чем дальше они уходили, тем труднее становилось различать следы шин на разглаженной дождем почве, возникала путаница между тем, что оставили люди и что содеяла природа. Зловещая пелена небес испарилась, и солнце палило. Грейнджер глотнула из бутылки. Питер еще мог подождать. Есть ему хотелось больше, чем пить. Более того, голод отвлекал его от дороги.
Почва оказалась не лучшей поверхностью для ходьбы, но они все-таки покрыли около двух миль в первый час. Во второй, наверно, тоже. База СШИК упрямо отказывалась появляться на горизонте. Все следы их путешествия уже стерлись с земли. Разумеется, они заблудились.
— Может, вернемся по нашим следам к машине? СШИК, возможно, пошлет кого-то за нами, — предложил Питер, — в свое время.
— Ага, — откликнулась Грейнджер. — В свое время. Когда мы умрем.
Они оба растерялись, услышав слово, сказанное так поспешно. Даже если ошибка, которую они сделали, висела в воздухе со всей очевидностью, все еще существовал этикет оптимизма, и его следовало соблюдать.
— Ты же явилась, чтобы подобрать меня, — напомнил Питер.
Она громко рассмеялась его наивности:
— Это была моя собственная инициатива, СШИК к этому не имел никакого отношения. Эти ребята не пойдут спасать даже собственную мать. Серьезно, совершенно буквально. Вот почему они здесь вообще? Они невозмутимы, у них у всех просто на лбу написано: «ТАКОВА ЖИЗНЬ».
— Но они же заметят твое отсутствие?
— О, еще бы. Кто-то зайдет в аптеку за тюбиком мази от бородавок и, не найдя меня, подумает: «Большие дела, пара бородавок — еще не конец света». И когда я не вернусь к завтра, проверить качество пищи, скажут: «Да ну, это просто формальность, съедим все и так. Может, обсудим ее исчезновение на следующем совещании».
— Не могу поверить, что они настолько беспечны, — сказал Питер, но в голосе звучала неуверенность.
— Я знаю этот народ, — ответила Грейнджер. — Знаю, как они работают. Они заметили, что Курцберг и Тартальоне пропали, — но один бог знает когда. И что они сделали? Послали машины во все стороны, разъезжали день и ночь, пока не исследовали каждый дюйм в радиусе пятидесяти миль? Забудь, сын мой! Охолонь и почитай журнальчик. Покачай бицепс. Весь чертов мир в куски, но это еще не повод для беспокойства. Ты и в самом деле думаешь, что их охватит паника, когда они заметят, что нас нет?
— Хотелось бы надеяться, — сказал Питер.
— Да, надежда — это прекрасно, — вздохнула она.
Они пошли дальше, но уже приустав.
— Может, нам стоит остановиться? — предложил Питер.
— И что делать?
— Отдохнуть немного.
Они сели на землю и недолго отдохнули. Двое завернутых в хлопок розовых млекопитающих, выброшенных в темный океан почвы. Там и тут росли небольшие купы белоцвета, покрытые росой под солнцем. Питер протянул руку к той, что была недалеко от его ноги, сорвал цветок и засунул в рот. Невкусно. Как странно, что субстанция, правильно выращенная, приготовленная с добавкой верных специй, может быть вкусна в самых различных комбинациях и в то же время отвратительна в изначальном виде.
— Нравится? — спросила Грейнджер.
— Не то чтобы очень, — признался Питер.
— Я подожду, пока мы не вернемся на базу, — беспечно ответила она. — Отличное меню сегодня. Цыпленок в соусе карри и мороженое.
Она улыбнулась, будто прося его забыть недавний спад боевого духа.
Толком и не отдохнув, они тронулись в путь. Все дальше. Грейнджер выпила уже полбутылки, а Питер глотнул дождевой воды, когда с небес, как он и предвидел, хлынул еще один ливень, промочив их насквозь.
— Эй! — позвала Грейнджер, когда он принял неловкую позу, выпрямившись, раскачиваясь, запрокинув голову: кадык ходил вверх-вниз, рот распахнулся навстречу ливню. — Ты похож на индюка!
Питер ухмыльнулся, поскольку в замечании Грейнджер не было ничего обидного, просто шутка, но ухмылка быстро сползла с его лица, когда он понял, что не помнит, как выглядит индюк. Он знал это всю жизнь, начиная с картинки в детской книжке, показанной родителями. И теперь на складе его мозга, где находилось много полок с цитатами из Библии, он пытался найти изображение индюка, но там ничего не было.
Грейнджер заметила его смятение. Заметила и не обрадовалась этому.