Похоже, Эмилия не знакома с истинным значением понятия «досуг».
– …и пришла к выводу, что самая ранняя версия этой сказки была подвергнута корректировке! Нам представили отцензурованный вариант.
– Неужели?
– Понимаю твоё изумление. Я тоже долго не могла прийти в себя. Изменения коснулись той её части, где говорится про шиповник. Помнишь? Он оплел дворец и все близлежащие постройки, отгородив всех, кто находился внутри, от внешнего мира. Я много раз перечитывала этот фрагмент, но ключа к решению загадки не находила. Ведь шиповник, даже скрещенный с ползучим вьюноцветом, не обладает такими свойствами. Сказочники не могли этого не знать! А потом меня осенило. – Эмилия сделала паузу и ликующе выдала: – Это были хрусталютики! Просто в больших количествах. Всё сходится один к одному: они-то как раз имеют свойство быстро разрастаться, и именно они погрузили героиню в сон. Я практически уверена, что их название специально заменили на шиповник, чтобы никому не взбрело в голову ставить подобные эксперименты в домашних условиях. В обычной продаже хрусталютики не найти. «Эксклюзив-нюх» приобрел специальную лицензию на торговлю ими. Мадам вообще не хотела включать их в ассортимент, но некоторые клиенты из постоянных, ну, сама понимаешь, очень на этом настаивали. Мы пошли на уступку, но всегда соблюдали осторожность: не больше трёх цветков в одни руки – это максимально допустимая доза.
– Ээ, кажется, про хрусталютики говорилось во второй половине справочника. Что ты имеешь в виду под дозой?
– Их используют при бессоннице – достаточно пересадить один цветок (главное, отодвинуть горшок подальше от кровати и не закрывать форточку), и крепкий сон без сновидений на всю ночь обеспечен.
Внутри шевельнулось предчувствие, липкое, как приставший к юбке леденец:
– А что будет, если, чисто гипотетически, пересадить не один цветок, а сразу охапку?
Глаза Эмилии округлились:
– Охапку? Точно не могу сказать… хм, выделится очень много токсинов. Чисто гипотетически… боюсь, повторится история Спящей Красавицы. И насчёт счастливого финала я совсем не уверена.
Перед глазами закружился калейдоскоп, в центре которого застыло лицо Эмилии.
– Ну, ладно, сегодня уже поздно, а завтра прямо с утра займусь этим вопросом – свяжусь с поставщиком. Спокойной ночи, Ливи.
Дверь за ней ещё не успела закрыться, а я уже взлетела на второй этаж, перепрыгивая сразу через три ступени.
– Магнус, просыпайся! У нас срочное дело!
Он раскрыл четыре глаза и широко зевнул:
– Что, уже утро?
– Прости, объясню по дороге.
Я бесцеремонно выдернула его из гамака и кинулась к двери.
* * *
Вот уже второй раз за день я стояла возле ограды, размышляя над тем, как оказаться на другой стороне.
– Мне кажется, или сегодня утром она была пониже?
– Раза в два, – согласился Магнус. – Похоже, кто-то позаботился о том, чтобы избежать повторных вторжений.
Не удивлюсь, если к этому приложила руку профессор Черата. Вряд ли Робин.
Я обогнула забор и остановилась напротив того участка, за которым виднелась жилая башня. На этот раз Магнусу не понадобились дополнительные пояснения. Он сам уцепился за листик плюща.
– Озриэль живёт на третьем этаже. Главное, не смотри вниз, – напутствовала я. – И, если в какой-то момент покажется, что ты очутился в поднебесье, помни, что это всего лишь иллюзия.
– Да-да, ты уже говорила, – проворчал паук и устремился наверх, шустро перебирая лапками.
Меня осенило:
– И пусть Индрика захватит! – крикнула я вдогонку.
Но Магнус уже исчез по другую сторону ограды. Надеюсь, он меня слышал. Теперь остаётся только ждать. Я перешла через дорогу и принялась вышагивать взад-вперёд, время от времени оглядываясь по сторонам, но улица была совершенно пустынна. Вывески и фасады, такие яркие днём, заливал великий уравнитель – лунный свет. Фонтан тоже смотрелся совсем иначе, нежели днём, уступив краскам ночи. Только глаз основателя факультета магической дипломатии продолжал гореть красным.
Когда по моим подсчетам прошла вечность и ещё немного, со стороны ограды наконец послышался шорох. Я бросилась на звук и схватилась за прутья, вглядываясь в листву.
– Озриэль, это ты?
– Да, – так же тихо ответил он.
– Не знаю, как ты перелезешь через ограду. Она теперь…
Тут плющ расступился, пропустив ифрита и заспанного Индрика. Я даже не уверена, что тот до конца проснулся.
– Прутья в этом месте раздвинуты, – пояснил Озриэль. – Так что за срочное дело? Магнус сказал, ты сама объяснишь.
Я сглотнула:
– Озриэль, кажется, я убила профессора Марбис…
Выслушав несвязный рассказ, ифрит успокаивающе похлопал меня по руке:
– Ну что ты, Ливи, ты её не убила, просто мм… погрузила в беспробудный сон.
– А это не одно и то же?
– Конечно, нет. Когда человек спит, его можно разбудить.
Его слова меня слегка приободрили.
– Ты правда так считаешь?
– Конечно! Ты ведь со мной согласен, Индрик?
Мы обернулись и обнаружили, что тот спит с запрокинутой головой, привалившись к тумбе с цветами. Он явно не слышал ни слова из моего рассказа.
Магнус пощекотал ему нос, и Индрик, чихнув, проснулся. Широко зевнул, потянулся и только тогда огляделся и с удивлением похлопал глазами. Так умеют спать лишь люди с чистой совестью и неисправимые оптимисты.
– А… где? Я что, ходил во сне?
Мы подхватили его с двух сторон и, поставив на ноги, кратко ввели в курс дела.
– Нужно отыскать профессора, пока ещё не слишком поздно, – сказала я в заключение и бодро добавила: – Хотя, может, я зря волнуюсь, и она вообще выкинула эти цветы, а сама отправилась навестить сестру или тётю…
– Или тайного поклонника, – поддержал Озриэль.
Индрик озадаченно почесал нос.
– М-да, дела… Как говорится, чем смогу, и всё такое, но не представляю, как помочь. Я ничего не смыслю в хрусталютиках…
– Никто не смыслит… за исключением одной увлеченной вопросом особы. Но нам пригодится твоя удача. – Я повернулась к Озриэлю: – Так где живёт профессор Марбис?
– Понятия не имею… – растерялся он.
Я перевела полный надежды взгляд на Индрика, но и он пожал плечами.
– У вас есть какой-нибудь жилой корпус для преподавателей?
– Скажи ещё казарма, – улыбнулся Индрик, но под перекрестным огнем шести пар укоризненных глаз (большая часть из которых принадлежала Магнусу) придал лицу серьезное и озабоченное выражение.