Она потянулась, чтобы убрать карандаш.
– Подождите, мадам, нам совершенно необходимы эти орехи. – Я постучала по странице.
Гномка пожала плечами:
– С чего бы? Не вижу в этих… как ты их назвала, щелегрызах ничего примечательного. А это что, трещинки? Какая странная конструкция. И что делать с теми, которые не раскрываются? Представляешь, сколько будет брака в партии. Зачем нам такие сложности?
– Уверена, все эти мелочи меркнут на фоне их бесчисленных достоинств. Нам просто необходимы эти орехи! Я прикинула возможности применения – они поистине безграничны!
– Неужели?
– Конечно! Щелегрызы можно, – я лихорадочно соображала, – приклеивать к слишком гладким стеблям, чтобы букеты не выскальзывали из рук (а ореховый аромат лишь добавит пикантности), или же засовывать в щелки крошечные записочки и прятать их в бутоны, а ещё организовывать конкурс, обещая приз тому, кто найдёт щелегрыз без щели. К тому же обычные орехи уже всем приелись. Никого не удивишь какими-то там кешью или арахисом, а это ведь новый сорт! Ещё никто в Затерянном королевстве их не пробовал, даже сам король! Мы станем провозвестниками. Только представьте объявление на витрине. – Я взмахнула рукой, выписывая в воздухе витиеватые буквы: – Щелегрызы! Эксклюзивно и только в «Эксклюзив-нюхе»!!!
Поставила пальцем три восклицательных знака и затаила дыхание, с трепетом ожидая решения хозяйки.
Мадам Гортензия помолчала, склонив голову набок и разглядывая пустое пространство с моей воображаемой надписью.
– А знаешь, – сказала она, – мне нравится твой задор. Ты одолеешь клиентов если не здравым смыслом, то энтузиазмом. Можешь заказать их, если хочешь, только небольшую партию. Десяти унций [1] будет вполне достаточно для пробы. Посмотрим, что из этого выйдет.
– Большего и не нужно! Вы просто чудо и приняли правильное, я бы даже сказала, судьбоносное решение!
– Ты преувеличиваешь, это всего лишь орехи…
– И вы о нём не пожалеете!
– Уже жалею: ещё чуть-чуть, и ты сломаешь мне пальцы.
– Ой…
Я выпустила её руку, и гномка потерла кисть.
– Только мне не нравится название «щелегрызы», оно совсем не коммерческое. Лучше остановимся на твоём варианте, как ты их назвала, фрисушки… фистончики…
– Фисташки.
– Да-да, – махнула она, уже направляясь наверх, – именно это я и сказала.
Дверь кабинета закрылась, а я подпрыгнула и беззвучно хлопнула три раза в ладоши. Потом схватила метлу и сделала с ней круг вальса по первому этажу. Стоит ли удивляться, что, повернувшись, я наткнулась на зрителя. Им был тот самый мальчик, который в первый день помог мне не сгинуть в лабиринтах Шебутного переулка.
– Ты к кому?
– К тебе, пришёл проведать. А что это ты делаешь?
– Танцую.
– С метлой?
– Уже нет! С тобой, о рыцарь! – Я схватила его за руку и утянула в новый круг.
– А ты хорошо танцуешь, – заметил он.
– Ты тоже для… – я прищурилась, – шести лет.
– Восьми, – спокойно поправил кавалер и, сделав последнее па, поклонился мне.
– Ладно, а теперь беги по своим восьмилетним делам, потому что мне надо бежать по своим семнадцатилетним.
– Ого! Тебе семнадцать?! Ну, ничего, мне всегда нравились девушки постарше.
Я хотела ответить так, как обычно реагируют на подобное взрослые: угрожая выкручиванием ушей и прочими ужасами, но не удержалась и рассмеялась. Правда, тут же зажала рот ладошкой, вспомнив слова мадам. Чтобы избежать лишнего шума, открыла дверь и подтолкнула гостя к выходу:
– Всё, теперь ступай, бабулю ждут дела.
– А ещё как-нибудь можно к тебе зайти?
– Только если обещаешь не приставать.
– А приглашение поесть вместе мороженого считается приставанием?
– Нет, если за тебя заплачу я.
– Тогда приглашаю тебя как-нибудь вечерком купить мне мороженого.
– Как тут устоять! Хорошо, согласна.
Я попыталась закрыть дверь, но он ловко подставил ногу.
– Кстати, так и не имел случая представиться. – Мне чинно протянули узкую ладошку. – Меня зовут Кр… кхм, Кен, меня зовут Кен.
– Что-то мне подсказывает, что в твоём имени не хватает ещё пары букв, Кен. Ну да ладно, таинственный незнакомец. – Я пожала руку, – Ливи. А теперь тебе лучше идти, Кен, пока моя хозяйка не выставила нас обоих.
– А ты чмокнешь меня на прощание?
– Как в прошлый раз, в щечку? Нет уж, дуй отсюда, пока я не передумала насчёт мороженого.
– Конечно, раз моя дама этого желает, – он уже повернулся, чтобы уйти. – Ах да, у тебя к губам что-то прилипло.
– Где? – Я инстинктивно дотронулась до рта, а Кен в ответ послал мне воздушный поцелуй.
Через дорогу от нас раздался свист, задорные возгласы и подначивания. Я подняла глаза и увидела целую толпу зрителей околокеновского возраста. Со стороны выглядело так, будто мы только что обменялись воздушными поцелуями.
А с этим пареньком надо держать ухо востро! Я набрала в грудь побольше воздуха, но хитрец меня опередил:
– До встречи, Ливи, – выпалил он и помчался к товарищам.
И умеет вовремя линять.
Героя встретили уважительными похлопываниями по плечу и восхищенными взглядами. Вся орава тут же кинулась прочь. Похоже, мальчишка – предводитель этой банды. Даже удивительно, учитывая разницу между ним и остальными. Кто-то явно занимается его воспитанием – таких правильных словечек на улице не нахватаешься. Да и не всякий мальчишка умеет танцевать вальс. Я шагнула обратно и уже хотела закрыть дверь, когда заметила спешащую к лавке Эмилию. Она вся раскраснелась и ещё издалека помахала мне. Вбежав, напарница первым делом сорвала соломенную шляпку и принялась ею обмахиваться:
– Ливи, господин Мартинчик из доставки не приходил?
– Нет, не приходил. Но, – добавила я, видя, как её лицо расстроенно вытянулось, – у меня есть для тебя отличная новость: я нашла хрусталютики.
– Не может быть! – Эмилия от радости выронила шляпку.
Я сходила к прилавку, вынула из-под него корзину и поставила на стойку.
– Вот.
Девушка просияла.
– Где ты их нашла?
– Прямо за кадкой с циклоцитрусами.
– Значит, я действительно случайно их туда задвинула. – Она осторожно дотронулась до мясистого желтого лепестка. – Надо же, выглядят такими свежими, будто только что собраны…
Ну, почти: всего-то два часа назад.