Бофке дышал словно загнанный конь. В его годы такие пробежки по дворцовым лестницам – как для меня две полосы препятствий. Но отвечать мне всё-таки попробовал:
– Слышь… не переживай!.. Ты ж меня знаешь… Патрисия в порядке… Сейчас все уладим!..
Затем наступило короткое затишье, иногда прерываемое лишь короткими докладами, и вскоре Энгор Бофке заговорил опять конкретно для меня:
– Возле кабинета… уф!.. стоят два гвардейца… и Рик Тургер!
– Валите всех троих! Немедленно! – опять перешёл я чуть ли не на крик. Теперь голос Рекса пропал надолго. Минуты на две. Затем опять тяжёлое дыхание, топот, короткие выкрики и команды, звук ломаемой двери – и только после этого удивлённый голос старшего следователя опять достиг моих напряжённых ушей:
– Дверь была заперта изнутри. Двое… предателей лежат без движения, император связан и тоже без сознания. А твоего… человека… хм, нигде не видно!
– Отлично сработано, господин Бофке! – Я опять перешёл на шёпот. – Так и должно было быть! Моему человеку пока светиться не резон. У вас и без него забот хватит. Немедленно приводите предателей в сознание и по горячим следам берите их сообщников. Всех до единого! И не бойтесь, если ниточки от них приведут вас к очень крупной и важной персоне. Постарайтесь составить обо всём собственное мнение, и мы с вами посовещаемся перед решающим шагом.
– Хорошо! Сейчас действительно не до разговоров! – согласился старший следователь. Но на прощание пообещал: – А посовещаемся мы обязательно!
– Рад, что мы так удачно и продуктивно сработались.
После моей прощальной фразы крабер выключился. Когда я вновь вернулся к процедуре проверки на лайзмере, офицер смотрел на меня так, словно я был призраком из страшных сказок. Что же он всё-таки смог подслушать?
«Ты так кричал, что тебя не слышали только глухие! – стал пенять мне Булька за несдержанность. – Если этот парень хорошо соображает, то впоследствии сложит два и два…»
«И получит лишнюю головную боль! – перебил я. – Хотя если я к тому времени не реабилитируюсь, то он получит очередное воинское звание».
«А то и сразу два».
«Ничего не поделаешь, – вздохнул я. – Как говорится, тут уж не до сала – лишь бы совесть спала!»
«Так и говорится? – фыркнул риптон со смехом. – А я ещё одну поговорку знаю: сколько верёвочке ни виться, все равно когда-нибудь в навоз суждено превратиться!»
От услышанной мысли я резко и нервно рассмеялся, чем весьма удивил садящегося со мной во флаер Нирьяла. Видимо, на мне сказались последствия целого ряда событий, свершившихся за последнее время. Нет чтобы постепенно, не спеша. А то навалятся на меня вечно скопом! То дырку в голове ковыряют, то заставляют вспомнить день своего появления на свет. То радуют хорошими сведениями и заодно приводят в восторг обещанием скорой встречи с другом. А то бросают меня в омут отчаянной паники и грандиозных переживаний. И все это в течение одного часа. Вернее, многих часов, если вспомнить о том времени, что я провёл на гостеприимном операционном столе, под чуткими пальчиками профессора Сартре.
Пока мы ехали в гостиницу, я принялся разыгрывать из себя тяжелобольного и уставшего человека. Что вообще-то было трудно сделать. Особенно после того, как наш водитель стал замедлять скорость, чтобы уступить дорогу нескольким парящим в небе грузовым платформам. Я заколотил в разделяющее нас стекло, включил внутреннюю связь и словно с цепи сорвался. Наверное, впервые за всё время нашей совместной деятельности я наорал на водителя и напоследок добавил срывающимся на фальцет голосом:
– У меня и так мало времени! – Но в этот момент вспомнил о симулировании плохого состояния, резко успокоился, отключил внутреннюю связь и скорбно добавил: – Только и мечтаю поскорее добраться до номера да на сутки завалиться в кровать. И никого не видеть, не слышать и не…
– У вас завтра утром экзамен по личным единоборствам, – бесстрастно напомнил Нирьял.
– Ах да! Точно. Тогда тем более мне надо выспаться и набраться сил. И накажу любого, кто посмеет меня побеспокоить! Понятно?
– Ваша светлость, когда я на посту – можете спать спокойно. Ни враг, ни друг к вам не пройдут.
Начальник охраны говорил с полной серьёзностью, но на щеках у него появились две ямочки от желания улыбнуться. Опять у него проскальзывает сомнение в моей истинности? Или он догадывается о чём-то большем? А может, его срочно сменить? А есть ли в замене смысл?
День – максимум два, и все станет на свои места. Так что неизвестно, какое решение доставит больше неприятностей и нервотрёпки лично мне. Но думать об этом было некогда. После того как я резво забаррикадировал дверь своего номера изнутри, тут же бросился в подземелье. Себя щадить не приходилось, поэтому уже через пятнадцать минут Булька ворчливо накладывал усиленную защиту на мои колени, локти и прочие выступающие части тела. Но рекорд прохождения узких и тесных тоннелей мы наверняка побили.
Николя я застал в узкой щели между стенами. В сознание он ещё не пришёл: так и висел там, словно безжизненная лиана между листов толстой книги. С немалым трудом оттащив товарища чуть в сторону, я сразу прильнул к смотровому окошку. И вовремя. Хоть в кабинете находились всего три человека, но они занимались только тем, что тщательно ощупывали и простукивали все стены помещения. Но делали это как раз на противоположной стене. Видимо, она показалась им более подозрительной. Все участники недавнего покушения, скорей всего, находились на местах, именно им и предназначенных. Поэтому я осторожно вставил тяжёлую заглушку на место, закрепил её упором и поволок Николя в его подземное логово. Там я надеялся привести товарища в чувство и решить его дальнейшую участь. Но затем что-то подстегнуло моё воображение, и я решил «сбегать» на другой пост наблюдения. А вдруг подслушаю там нечто интересное. Столько ведь событий кругом, наверняка будут вести передачи открытым текстом. А наш подпольщик вполне комфортно полежит прямо здесь в проходе. На всякий случай я ему вложил в руку фонарик и намотал ремешок от него на запястье. Проснётся – сразу сообразит, где он и что делает.
И мои надежды оправдались: в имперском пункте связи я застал её высочество принцессу. Судя по сороковому порядковому номеру, она давала кому-то целый ворох инструкций. Но каких именно – я так и не успел подслушать, ибо одновременно со мной туда же явился престарелый маркиз Винселио Грок. Он с шумом чуть ли не вбежал в помещение и сразу стал жаловаться:
– Вас просто невозможно отыскать! Каждый охранник даёт совершенно противоречивые сведения. Да и вообще, это не дворец, а растревоженный муравейник!
– Этому муравейнику нужно регулярно устраивать солидную чистку! – зло возразила Патрисия. – И не реже чем раз в год! Смотрите, только недавно проводились тотальные проверки – и снова завелась гнильца в самом сердце нашей империи! Мой брат был на волосок от гибели! И я, между прочим, так до сих пор и не могу понять, кто же спас императора от рук предателей.