Вечером Амалия сидела на террасе в старом плетеном кресле, в котором в былые годы любил отдыхать ее дед, генерал Тамарин. Рассеянно слушая доклад Августина Фридриховича о том, как идут дела в имении, она размышляла о том, почему ей так тягостно здесь находиться, почему она хочет как можно скорее вернуться в Петербург. «Может быть, – думала Амалия, – все потому, что есть люди деревни и есть люди города. Одним хорошо только на лоне природы, другие чувствуют себя в своей тарелке лишь тогда, когда вокруг дома, улицы и копошение человеческого муравейника».
Генерал Тамарин мог годами безвылазно жить в деревне, но уже его сын предпочитал города, а внучка – тем более. Вдохновенно блестя стеклами очков, Августин Фридрихович старался заинтересовать баронессу фон Корф описанием паровой молотилки – машины, которую перевозили по губернии на нескольких упряжках волов туда, где требовались ее услуги, и на месте обмолачивали пшеницу по четыре копейки за пуд. Амалии было неловко, что она, хозяйка, не ощущает ничего, кроме вежливого равнодушия, хотя речь идет о ее пшенице, о ее деньгах, и только для нее Августин Фридрихович так хлопотал о том, чтобы молотилку привезли именно тогда, когда было нужно. Но в то же самое время что-то мешало ей разорвать непрочную связь, которая еще соединяла ее с родовым имением Тамариных. Она не могла представить себе, что когда-нибудь продаст его и окончательно переселится в город. И этого противоречия Амалия не могла себе объяснить.
На следующее утро Амалия и Луиза уехали в Черниговскую губернию – искать Егора Домолежанку. Долгой дорогой молодые женщины обсуждали слова Петра о том, что Луиза Леман велела сделать для нее третий ключ от башни. Этот третий ключ добавлял делу таинственности, потому что он пропал и нигде не объявился после убийства, но он – по крайней мере пока – никак не помогал разрешить вопрос о том, кто же именно убил француженку.
– Можно считать доказанным, что ваша мать сделала ключ от башни, чтобы иметь возможность прийти туда и застать врасплох Мокроусова и Надежду Кочубей, – рассуждала вслух Амалия, – потому что трудно представить себе иное объяснение. Скорее всего, она действительно явилась в башню, когда ее там не ждали, а дальше, вероятно, события вышли из-под контроля, и вы помните, чем все закончилось…
Луиза уныло кивнула. В последние дни она мало ела, выходила к столу с красными от бессонницы глазами и вообще выглядела не самым лучшим образом. Она явно переживала куда сильнее, чем пыталась показать, но когда Амалия заводила речь о том, что они в любой момент могут закончить поиски и вернуться в Петербург, в ответ баронесса фон Корф всегда слышала тихое, но решительное «нет».
– Мне ужасно стыдно, – удрученно промолвила девушка. – Я отрываю вас от семьи и заставляю заниматься делами, которые касаются только меня… Но если бы вы знали, госпожа баронесса, как я вам благодарна! Потому что без вас я бы не сделала и десятой части того, что мы сумели сделать вместе…
– Мы еще ничего не сделали, – возразила рассудительная Амалия. – Мы до сих пор не знаем, кто же именно убил вашу мать. Возможно, Домолежанка сумеет сказать нам что-то новое. По крайней мере, хотелось бы на это надеяться…
Егор Домолежанка жил с женой и детьми на хуторе, который, не погрешив против истины, можно было охарактеризовать словами «богатый» и «процветающий». Вылезая из коляски, Амалия окинула взглядом дом, сад, фруктовые деревья, живность во дворе и мельком подумала, что если преступление может принести прибыль, то перед ней был в некотором роде пример того, как подобное возможно. «Впрочем, – тут же одернула себя Амалия, – за это процветание хозяину пришлось заплатить лучшими годами жизни, которые он провел в Сибири». Краем глаза она заметила, как Луиза побледнела под загаром и опять судорожно вцепилась в свою сумочку. Баронесса фон Корф и сама не могла объяснить себе, отчего сейчас это ее так рассердило. «Ведь Егор не убивал ее мать. Чего же она боится? Нет, все-таки дядюшка был прав: если хочешь найти правду, нельзя позволить себе быть слабым…»
На пороге показалась женщина лет сорока пяти, полная, уверенная в себе и, как обычно пишут в романах, «со следами былой красоты». Амалия назвала свое имя и объяснила, зачем они с мадемуазель Делорм приехали сюда.
– Боже мой! – вырвалось у женщины. – Я никогда не думала, что… Впрочем, нам нечего стыдиться: мой муж никого не убивал.
– Вы жена Егора? – спросила Амалия.
Та молча кивнула, не сводя глаз с незваных гостей.
– Егор в доме, я скажу ему, что вы хотите его видеть, – сказала она. – Будьте осторожны, когда войдете: в сенях ступенька. И кошка постоянно бросается под ноги незнакомым гостям, никак не можем отучить ее от этой дурной привычки…
Через несколько минут Амалия и ее спутница оказались в чистой, обставленной добротной мебелью горнице. Острый взгляд баронессы фон Корф сразу же заметил книги в куда большем количестве, какое ожидаешь встретить на хуторе, затерянном в степи. И сам хозяин – высокий, широкоплечий, с седыми висками и окладистой бородой – поднялся из-за стола, закрывая книгу. Покосившись на обложку, Амалия увидела, что Егор Домолежанка читал одно из популярных изданий Суворина, которые этот друг и покровитель Антона Павловича Чехова выпускал массовыми тиражами и продавал по очень низкой цене.
– Наташа сказала мне, кто вы, – сказал Егор. У него был глубокий, приятный голос с немного медлительными интонациями. – Прошу вас, присаживайтесь… – Он сконфуженно улыбнулся. – Вот уж никак не думал, что когда-нибудь мне придется снова говорить о том деле…
– Мне бы хотелось сначала уточнить кое-что, – начала Амалия, садясь за стол. Луиза устроилась на стуле возле нее и затаила дыхание. – Это вы убили Луизу Леман?
Егор Домолежанка усмехнулся и покачал головой.
– Нет, я сознался в убийстве, потому что заключил уговор. А слово надо держать.
– С кем именно вы заключили уговор?
– С Сергеем Петровичем Мокроусовым. Он обещал помочь мне деньгами… нам помочь, – поправился Егор, покосившись на жену, которая осталась стоять в дверях. – И я согласился.
– Как вы думаете, что там произошло на самом деле? – спросила баронесса фон Корф. – Поскольку Сергей Петрович нанял вас, значит ли это, что он и был убийцей?
– Не знаю, – пожал плечами Егор. – Мне кажется, убила все-таки жена Виктора Антоновича.
– Почему?
– Потому что еще до того она предлагала мне деньги, если я соглашусь убить Луизу Леман.
После этих слов в комнате наступило долгое молчание.
– Что он говорит? – требовательно спросила Луиза по-французски.
– Говорит, Надежда Кочубей предлагала ему деньги, если он согласится убить вашу мать, – перевела Амалия. – Егор, вы можете рассказать в подробностях, как все это было?
– После того как Луиза меня выгнала, я начал искать новую работу, – ответил хозяин дома. – Однажды меня пригласили к Кочубеям. Велели пройти с черного хода, ну что ж – я и не надеялся, что меня пустят через парадный… Горничная провела меня к Надежде Илларионовне, и та повела речь о том, что знает, как меня обидели. Мол, Луиза – ужасная женщина, и всем станет легче, если она исчезнет. – Егор замолчал, дергая себя за бороду. – Госпожа Кочубей не сказала мне прямо, чтобы я убил Луизу, но дала мне понять, что, если с мадемуазель Леман случится несчастный случай и она погибнет, я смогу получить очень большие деньги. Главное – сделать все умно, и меня никто не заподозрит. Я не мог поверить своим ушам, но она говорила так, словно речь шла о чем-то совершенно обыденном…