В Бостоне, пытаясь найти возможность отвлечься от тяжелых мыслей, он с обычным рвением взялся за осуществление планов миссис Керю по устройству судьбы ее подопечных девушек-работниц. Поэтому все свободное от учебы время он отдавал этому делу, чем заслужил еще большую привязанность миссис Керю.
Прошла зима и началась весна – радостное время года с цветами, теплым ветерком, обильными дождями, буйством красок и ароматов. Но на сердце у Джимми по-прежнему стояла холодная зима с ее тревогами и болью.
– Хоть бы они уж, наконец, решились и сообщили о своей помолвке, – ворчал себе под нос Джимми. – Когда знаешь что-то наверняка, легче с этим смириться.
В один из последних дней апреля пожелание его отчасти сбылось: он кое о чем узнал наверняка.
Когда в субботу, около десяти утра, Джимми посетил миссис Керю, ее горничная Мэри пригласила его в музыкальный салон и произнесла традиционное:
– Я сообщу миссис Керю, что вы пришли, сэр. Думаю, она ждет вас.
Войдя в музыкальный салон, Джимми от неожиданности замер на пороге: за фортепиано сидел Джеми, трагически опустив лицо в ладони. Пендлтон хотел тихонько выйти, но юноша за фортепиано резко поднял голову. Щеки его пылали румянцем, глаза блестели как у больного тифом.
– Керю, что с тобой? – неуверенно спросил Джимми. – У тебя… что-нибудь случилось?
– Да, случилось! – воскликнул Джеми, взмахнув руками, в каждой из которых Пендлтон увидел по распечатанному письму. – Еще бы не случилось! Вы бы тоже это почувствовали, если бы всю жизнь просидели в темнице и вдруг увидели, что двери ее настежь распахнуты. Именно так вы подумали бы, если бы узнали, что в следующее мгновение можете просить руки девушки, которую любите. Впрочем, что я говорю… Вы, верно, думаете, что я с ума сошел? Нет, нет! А может, я и впрямь схожу с ума? Но тогда лишь от счастья. Я вам все объясню, можно? Я должен кому-то все объяснить!
Джимми твердо поднял голову. Он невольно готовился к удару. Лицо его побледнело, но голос прозвучал твердо, когда он ответил:
– Да, дружище, я охотно вас выслушаю.
Однако Джеми уже начал свои торопливые объяснения, не ожидая его согласия.
– Для вас это не так много значит. У вас здоровые ноги, а значит, есть свобода. Свобода осуществления ваших мечтаний и надежд… с этими вашими мостами и дамбами. А я… для меня это единственная возможность жить, как настоящий мужчина… Заниматься делом, достойным человека… Пусть это не дамбы и не мосты, а, однако, это тоже чего-то стоит! Я доказал теперь, что я наконец способен на такое дело. Вот послушайте. В этом письме сообщают, что мой рассказ победил на конкурсе и я получу первый приз в три тысячи долларов. А в другом письме крупное издательство сообщает, что охотно издало бы мой рассказ отдельной книжкой. Оба письма пришли сегодня утром. Так что же, удивляет вас, что я так неистово радуюсь?
– Нет! Конечно, нет! Керю, я вас поздравляю от всей души! – воскликнул Джимми.
– Спасибо, меня действительно есть с чем поздравить. Представьте только, что это для меня значит! Подумайте, что означает возможность постепенно стать материально независимым, как и положено мужчине. Подумайте, что это значит, когда миссис Керю сможет гордиться тем, что в свое время приютила в своем доме и в своем сердце бедного мальчика-калеку. А главное, представьте, я смогу теперь сделать предложение девушке, которую люблю!
– Да, это замечательно… что и говорить, дружище, – подтвердил Джимми, при этом заметно побледнев.
– Впрочем, может, мне и не стоит вот так сразу признаваться ей даже теперь, – продолжал свои рассуждения Джеми.
Лицо его, мгновение назад сиявшее радостью, снова омрачилось.
– Я все равно прикован к этим… – он хлопнул ладонью по стоявшим рядом с ним костылям. – Никогда не забуду тот день в лесу в прошлом году, когда я увидел, как Поллианна убегает от разъяренного быка… Я осознал тогда, что в любой момент смогу снова оказаться в положении, когда не способен буду ничего сделать, а вынужден буду только наблюдать, как страдает девушка, которую я люблю.
– Нет, Керю, не… – начал Джимми торопливо.
Керю остановил его жестом.
– Я знаю, о чем пойдет речь. Нет, не надо. Вы этого не поймете. Вы не прикованы к двум палкам. Вы спасали ее, а я – нет. Тогда я осознал, что так будет всегда, а Сэди… Я вынужден буду стоять и смотреть, как кто-то другой…
– Сэди?! – крикннул Джимми, перебивая его.
– Да, Сэди Дин. А вы будто поражены этим? Разве вы не знали… не догадывались? О моих чувствах к Сэди? – искренне удивился Джеми. – Неужели я настолько тщательно это скрывал? Я, конечно, старался, но…
Он иронически улыбнулся и безнадежно махнул рукой.
– Да, старик, ты действительно блестяще скрывал это! Во всяком случае, от меня, – воскликнул Джимми.
На его щеки вернулся обычный румянец, а глаза засветились счастьем.
– Значит, Сэди Дин! Прекрасно! Я вас поздравляю. Уж поздравляю-то от всей души, как сказала бы Нэнси, – тараторил Джимми, невероятно обрадованный открытием, состоявшим в том, что Джеми любит не Поллианну, а Сэди.
Джеми в ответ лишь поморщился и грустно покачал головой.
– Сейчас никакие поздравления не принимаются. Понимаете, я ей даже ничего еще не говорил. Но думаю, она все-таки догадывается. Я считал, что вообще все догадываются… Впрочем, если не Сэди, кто же это, по вашему мнению, это мог бы быть?
Джимми смутился, но честно выпалил:
– Я считал, это Поллианна.
Джеми улыбнулся.
– Поллианна очаровательная девушка, и я очень ее люблю. Но это совершенно не та любовь, так же как и с ее стороны по отношению ко мне. К тому же, как мне кажется, другой человек мог бы скорее признаться в своих чувствах к ней. Разве не так?
Джимми покраснел, как подросток, догадываясь, о чем идет речь.
– Вы думаете, есть такой человек? – переспросил он притворно равнодушно.
– Еще бы! Джон Пендлтон!
– Джон Пендлтон!? – вздрогнул Джимми.
– Что вы рассказываете о Джоне Пендлтоне? – спросил женский голос. К ним с улыбкой подошла миссис Керю.
Джимми, во второй раз за последние пять минут переживший полное крушение своей мечты, с трудом овладел собой, чтобы поздороваться с миссис Керю. Зато Джеми обернулся к ней и сказал с уверенностью эксперта:
– Ничего такого. Я лишь сказал, что Джон Пендлтон был бы огорчен, если бы оказалось, что Поллианна любит кого-то другого, а не его.
– Поллианна? Джона Пендлтона?
Миссис Керю, словно почувствовав внезапную слабость в ногах, опустилась на стул, который стоял рядом с ней. Если бы молодые люди не были погружены в собственные чувства, они бы непременно заметили, что улыбка вдруг исчезла с ее лица, а в глазах появилось странное выражение, похожее на испуг.