После этого в круг прошагал один из десятников, также замеченный в науськивании своих подчиненных против охотников. Отличался он своим огромным ростом, который портила ярко выраженная горбатость. Руки свисали ниже колен, да и ноги смотрелись как две каменные колонны. Наверняка и прозвище у него могло быть только одно – Горбатый. Он с красной от злости мордой подошел к копью и со всем тщанием осмотрел платок, а потом ехидным тоном спросил у организатора поединков:
– Второй платок имеете?
– Конечно.
– Можете проверить этот и заменить новым?
– За ваши деньги все, что угодно!
Лакмусовый на магию предмет продавался во многих местах и стоил пять медных монет. Для сержанта это не считалось какой-либо суммой, поэтому он показал на ладони пять медяшек и опустил их в общий кошель. Намекая, что если проверка выяснит обман, то вся касса и так вернется их прежним владельцам.
Охотник и словом не высказал положенных в таком случае возражений, поднялся во весь свой гигантский рост и прошел к копью. Сотворил маленький светляк, и все заметили, как платок моментально поменял белый цвет на розовый. Под одобрительный гул разгоряченных азартом мужчин светляк растворился, а использованный платок заменили новым. И вот тогда сержант стал снимать пояс с оружием. При этом он гаркнул в толпу своих сторонников:
– Ну что, хотите отыграть свои сорок золотых? Тогда собирайте! Сейчас я лично откручу этому недомерку голову!
Кажется, никто не сомневался в победе Горбатого. Наверняка он слыл самым непобедимым в тысяче, кои слухи впоследствии и подтвердились, потому что деньги собрали с завидной скоростью и полной уверенностью в возврате. Зато вот энормиане забеспокоились: слишком уж огромной оказалась сумма. За такой проигрыш воины противника могут и взбунтоваться. Пусть и не сразу, пусть вначале в них возобладает чувство справедливости и честности, но вот после очередного возлияния алкоголя они обязательно вспомнят о столь существенной потере. И реакция от запоздалого сожаления может последовать непредсказуемая. Пока сержант оголял свой мощный, украшенный несколькими боевыми шрамами торс, охотники тихо советовались. При этом они растерянно пожимали плечами и явно не знали, как быть, что навело армейских на лестные для себя мысли о позорном желании вольных Кзыров отказаться от поединка. Опять стали раздаваться провокационные выкрики и едкие замечания:
– Что, струсили?
– Кончилась ваша удача!
– Сколько бабочка ни порхай, а все равно будет склевана!
– Да нет, не склевана, а раздавлена сапогом нашего славного десятника!
Ненадолго воцарился издевательский, хоть и весьма нервный гогот. Его громким криком прервал сам Горбатый:
– Но отныне выпивка для меня будет за ваш счет!
В ответ ему из толпы раздались восклицания:
– Согласны!
– Только норму ежедневную установим.
– А то точно теперь сопьешься!
– С его желудком, как у трех шейтаров, никакой выпивки не напасешься…
Вольные охотники, по всеобщему мнению, поняли, что отступать некуда, и вот их представитель остался в центре круга лишь со своим противником. Команда к началу поединка не заставила себя ждать, и оба бойца с первых же минут взвинтили темп движений до максимума. Несмотря на длиннющие руки-крюки и прямо-таки звериную ловкость передвижения, Горбатый на первой минуте пропустил массу сильных ударов по корпусу. А еще через минуту оказался точно с таким же расквашенным личиком, что и три первых его товарища. Таким образом Тронко заложил фундамент победы, а потом «пометил» своего врага, чтобы его и до того отталкивающая наружность вызывала еще большее отвращение. Да и кровь из ссадин на бровях и лбу ощутимо мешала ордынцу ориентироваться. Со стороны казалось, что он все время проводит в атаке, и некоторые его удары достигали цели с такой силой, что сухощавого охотника отбрасывало на несколько метров. Схватка продолжалась уже пятую минуту, и некоторая усталость ревущим от восторга и ажиотажа зрителям показалась тоже вполне естественной.
Только вот никто, кроме самого Тронко, не мог знать, насколько опасными оказались именно первые его удары. Великий мастер рукопашного боя совершил несколько попаданий по жизненно важным местам на теле человека. Причем не смертельных, но с внутренними разрывами и кровоизлияниями. И теперь только ждал, пока задыхающийся гигант рухнет без сознания во вполне расчетное время. И когда это время приблизилось, знаменитый диверсант словно невзначай подставился под несколько последних слабых ударов и сделал вид, что вошел в начинающийся нокдаун. Затем, пошатываясь на ногах, дождался, пока туша Горбатого рухнет к его ногам, и, словно в безотчетном состоянии, рухнул рядом.
Взвывшие от злости ордынцы тут же затихли и теперь все, как один, уставились на организатора поединков. Ведь теперь появился пусть и не совсем надежный, но шанс поделить общую ставку пополам. Все теперь зависело, насколько дотошно и справедливо отнесутся охотники к намечающейся ничьей.
«Старший» брат проявил истинное благородство и не стал доказывать, что их представитель одержал явную победу. Он вскочил на ноги и прокричал:
– Братишка! Что же ты?! Великая победа уходит из твоих рук. Постарайся встать на ноги, пока я досчитаю до восьми. Раз, два…
Считал он вроде без видимых затяжек, но воодушевленная возвращением половины денег толпа сразу перекрыла одиночный голос слаженным ревом и ритмично довела счет до финала:
– …Шесть, семь, восемь!
Пока его третий товарищ вместе с мальчуганом стал оказывать первую помощь Тронко, гигант вышел в центр круга и объявил:
– Ничья! Пусть подойдет ваш представитель, я верну ему сорок золотых.
Но порой подачка еще больше усиливает аппетит. Разгоряченные кровавым представлением, некоторые ордынцы возжелали вернуть все проигранные деньги. И тут же стали вслух высказывать свои претензии по поводу поселковой таверны, разжигая страсти собственные и своих товарищей. Защелкали фиксаторы на ножнах. Настороженно зазвенела освобождаемая сталь. Но в мгновение ока все стихло, когда стоящим кольцом ордынцам огромные светляки осветили спины. Те дружно развернулись назад и увидели стоящих тройками по периметру остальных охотников вольного отряда. Зная характер ордынцев, энормиане перестраховались, показывая неумолимую силу и давая понять, что не остановятся ни перед чем.
Такая демонстрация подействовала. Крикуны и горлопаны замолкли, гомон стих, и вскоре площадь опустела. Все недовольные отправились по своим местам ночлега. Казалось бы, инцидент исчерпан, пар выпущен и дисциплина налажена. Да вот только впоследствии выяснилось, что зря Тронко инсценировал ничью в поединке. Все сорок золотых на следующий день ордынцы потратили на закупку спиртного в других поселках, организовав для этого сразу несколько снабженческих бригад. И к вечеру, когда Титан приблизился к Шейтаровой Балке, а командир легиона вернулся в поселок с чрезвычайно важными сведениями допроса, весь поселок казался захваченным пьяными врагами, которые вот-вот начнут оголтелый разбой и насилие.