– Я уверен, что ты разгадал карту моего отца и понимаешь, почему стены палаты на четвертом этаже исписаны именем Жакоб. Может, ты сам их и написал. Помоги мне разобраться.

Как Илан и ожидал, ответа не последовало. Пришлось идти по кровавому следу между рядами. На сцену вела короткая, в четыре ступеньки, лестница. Илан поднялся, оттолкнул декорации на колесиках и пробрался в глубину мимо статуй, безруких манекенов, костюмов на вешалках. Зловещие красные капли вели в самую темную часть помещения. Он отвел в сторону красный занавес, отпихнул от себя подвешенные на тросах «облака». Где прячется Жигакс? Неужели он как-то выбрался? Или наблюдает за ним?

Внезапно его внимание привлек лежавший в центре сцены окровавленный носовой платок, сложенный в несколько раз по диагонали.

Илан опустился на колени, положил прут и, затаив дыхание, развернул квадратный кусочек ткани. В слабом свете потолочных ламп блеснули украшения.

Окровавленные кольца и серьги.

Он сразу узнал пирсинговые украшения Наоми Фе. Заметил кусочки кожи, застрявшие в застежках. Их силой вырвали из тела несчастной.

Илан зажал рот ладонью, вскочил, стал пятиться и чуть не упал, наткнувшись на жардиньерку с пластиковыми цветами в горшках. Его голова резко откинулась назад, и он увидел…

Венсана Жигакса.

Люку Шардона.

Метрах в семи-восьми над сценой, на переходных мостках, к которым крепились юпитеры, противовесы, облака и солнце, раздетый догола Жигакс сидел по-турецки и опасно раскачивался вперед-назад – у него явно начался припадок. Смотрел он вниз, на Илана. Сжатые в ниточку губы напоминали лезвие бритвы (сравнение банальное, но другое Илану в голову не пришло). Больше всего Жигакс сейчас походил на птицу – вестницу несчастья, готовую сорваться с ветки.

Илан приставил ладонь козырьком ко лбу, чтобы защитить глаза от света, и крикнул:

– Шардон, где Наоми Фе? Что ты с ней сделал?

Жигакс замотал головой, как будто отмахивался от мошкары, и висевшее у него на шее «ожерелье» из десятка ключей зазвенело-затренькало.

– Меня уже запирали здесь. Делали больно. Так больно…

Жигакс крепче сжал ладонями плечи и продолжил раскачиваться.

– Я все вспомнил. Ледяные ванны, электрошок. Безумие, как черный прилив, лижет мой мозг.

Голос изменился, зазвучал по-детски. Илан не знал, кто с ним сейчас говорит: Венсан Жигакс, Люка Шардон или кто-то другой. Сколько личностей борются за власть в голове этого человека? Неужели Жигакс действительно не знает, что он убийца и прикончил восемь человек?

– Можешь спуститься, я тебе ничего не сделаю. Не дури!

– Стой где стоишь! Не приближайся!

– Прошу тебя, Венсан, спускайся, давай поговорим.

– Нет, я боюсь.

– Чего? Чего или кого ты боишься?

Жигакс медленно поднялся. Ноги у него дрожали, скрюченные пальцы касались металлической страховочной сетки. Он судорожным, обезьяньим жестом почесал голову, обвел взглядом сводчатый потолок.

– Не хочу, чтобы все снова началось. Только не это. Слишком много страданий. Вам они тоже знакомы. Вам – другим кандидатам. Мы все похожи, мы – собратья по несчастью.

– О чем ты? Нас тоже держали в этой клинике?

Жигакс повернулся вполоборота. Помолчал и произнес с безысходной печалью:

– Вся ваша жизнь – театр…

Илан сделал маленький осторожный шажок вперед и заметил одежду Жигакса, сложенную в кучу за стволом пластмассового дерева. Он отвел взгляд от несуразной декорации, и в этот самый момент голый человек с воплем рухнул вниз.

57

Раздался хруст.

Очки полетели вниз и упали где-то между креслами.

Ноги Жигакса не доставали до пола, тело крутилось на пеньковом тросе.

Илан подбежал и понял, что он погиб мгновенно: трос обмотался вокруг шеи, глаза остались открытыми. Илан отпрянул было назад и вдруг заметил на спине удавленника мелкие шрамы, очень похожие на следы на груди Хлоэ.

Не может быть…

Илан вспомнил путаные объяснения девушки, сказку насчет сорвавшейся с крюка люстры.

Мы все похожи, мы – собратья по несчастью. Илан поежился. Это хуже, чем кошмар. Что с ним сделали? Что с ними сделали?

Он посмотрел на странное монисто на шее Жигакса, подобрал осколок стекла и разрезал шнурок. Один из ключей наверняка даст им доступ на четвертый этаж. Они попробуют освободить черноволосую незнакомку, которую он увидел на экране, а потом уберутся из чертовой клиники. Илан вернулся в центр сцены, подобрал платок со зловещим содержимым и покинул театр. Филоза, Хлоэ и Ябловски ждали на пороге кухни, сгорая от нетерпения.

– А где Наоми? – вскинулся Ябловски.

Илан протянул ему платок, украшения тихонько звякнули. Увидев шарики с окровавленными застежками, Фредерик потерял самообладание, кинулся на Илана и прижал его к стене, уронив побрякушки.

– Что с ней?

Илан объяснил. Хлоэ расплакалась, Филоза угрюмо промолчал. Через пять минут все были в театре и собственными глазами увидели печальное зрелище: Венсан Жигакс болтается в петле над сценой, тело медленно раскачивается, руки висят как плети.

Взгляд Ябловски выражал не печаль, но ярость. Каждый из кандидатов пытался представить, что Жигакс сделал с Фе. Похитил, заколол отверткой, надругался над безжизненным телом. Нечто подобное могло случиться с любым из них.

Ябловски начал опрокидывать декорации, ища хоть какой-нибудь след, намек на то, где искать Наоми.

Хлоэ и Филоза стояли в сторонке.

– Жигакс успел что-нибудь сказать? – спросил Филоза. – Объяснил происходящее?

Илан промолчал.

– Хорошо, что он сдох, – добавил Филоза.

Илан не переставал думать о последних словах Жигакса и собственных выводах. Ябловски остановился рядом с телом, сделал знак остальным подойти. Хлоэ покачала головой, но Илан взял ее за руку, потянул за собой и подвел к трупу.

Ябловски кивнул на шрамы на голой спине:

– Видели? Очень любопытно. У Наоми такие же между лопатками.

Он расстегнул куртку и задрал свитер, показав отметины на животе.

– И у меня тоже.

– Не только у вас, – сказала Хлоэ, положив ладонь на грудь. – У меня их шесть.

Всеобщее изумление. Все смотрят на Филозу. Он молча поднимает водолазку, и они видят шрамы на уровне сердца. Взгляды устремляются на Илана.

– У меня ни одного.

– Уверен? – спрашивает Ябловски.