– Ты пришла, чтобы удостовериться, зол ли я на тебя? Так вот: мне все равно. Ты для меня умерла в тот самый день, когда скрыла правду.
Мария поджала губы и отвела взгляд.
– Я просто хотела узнать, все ли с тобой в порядке. Ведь это я нашла тебя истекающим кровью и привезла домой.
– Зачем? Зачем ты пришла?! – Его выкрик оборвался кашлем.
Мария вскочила и бросилась к двери, но тут в комнату заглянула обеспокоенная мать.
– Джованни, зачем ты обижаешь бедную девочку?
Она взяла ее за руку и снова подвела к постели сына. Мария отвернулась, пряча лицо, а ее плечи едва заметно вздрогнули.
– Довел до слез! А если бы не она…
– Не нужно, синьора Нери, – Мария вдруг решительно посмотрела на нее. – Джованни прав, я не должна была приходить.
– Что значит – прав? – Мать даже всплеснула руками. – Он мой сын – и я, конечно, его люблю, но я хотела бы воспитать его настоящим мужчиной, который никогда не обидит женщину.
Интересно, зачем весь этот спектакль? Она прекрасно знала, как они с Марией расстались и как ему было обидно…
– Мама, – не выдержал он, – оставь нас, пожалуйста, наедине.
Та хотела что-то возразить, но лишь махнула рукой и вышла из комнаты.
Мария не спешила присаживаться и молча стояла, не решаясь заговорить первой. Джованни понял ее замешательство, и ему вдруг стало неловко. Чего он вдруг накинулся? Это на него совсем не похоже. Нервы ни к черту…
– Прошу тебя, присядь. И расскажи о себе, – попросил он и даже попытался улыбнуться.
– Прости меня… – всхлипнула она, опускаясь на табурет. – Не очень-то у меня все сложилось…
И Мария рассказала все с самого начала. С того дня, как Джованни узнал о ее помолвке с партнером и давним другом отца. О том, как она об этом даже и слышать не хотела, но сдалась под угрозами отца. Мария испугалась, зная жестокий нрав своего родителя, что тот убьет Джованни, и ей ничего не оставалось, как только согласиться.
Венчание состоялось уже на следующий день. В медовый месяц «молодые» отправились в Грецию, где у Силвано имелся бизнес: тот решил совместить приятное с полезным. Откуда ему было знать, что рабочие на фабрике затеяли переворот? Появление тирана и узурпатора в лице ее владельца они встретили с большим воодушевлением.
– Может быть, они и не хотели его убивать, но в пылу гнева не рассчитали сил. Фабрика сгорела, муж так и не вернулся. А я стала вдовой.
Мария помолчала.
Было видно, что рассказ дается ей очень тяжело, но она взяла себя в руки и продолжила:
– Я сразу же отправилась обратно – домой, к отцу. В день, когда наш корабль прибыл в порт, я увидела тебя, Джованни. Ты разгружал багаж, даже не зная, что перетаскиваешь и мои вещи. Я хотела поговорить с тобой, но увидела, как ты, пошатываясь, подошел к борту, замер, а потом вдруг упал в воду. Тебя вытащил какой-то матрос. Когда ты открыл глаза, я сбежала, как последняя трусиха…
Джованни встретился с девушкой взглядом. Получается, что Мария дважды спасла ему жизнь. И он, бесспорно, благодарен, но та часть души, что когда-то тянулась к ней, умерла.
– А что ты делала в порту в тот… другой день?
– Вечером отплывал мой корабль, я собиралась покинуть этот город навсегда.
– Ты была в бирюзовом платье, когда нашла меня?
– Ты вспомнил? Я думала, что ты был без сознания.
Она запнулась и тут же пылко заговорила:
– Я люблю тебя, Джованни, и всегда любила. Давай начнем все с самого начала, ведь теперь мы сможем уплыть вместе. Навсегда! И больше сюда не возвращаться. У меня достаточно денег, чтобы нам не бедствовать… А потом мы что-нибудь придумаем!
Джованни смотрел на Марию и думал, что все произошедшее когда-то случилось вовсе не с ним. Как он мог любить ее и мечтать жениться, завести детей, уехать?
Ситуация была очень неловкой, ведь Мария ждала ответа. А что он мог ей сказать? «Извини, я люблю другую?»
Стоило признаться в этом себе самому, чтобы наконец стало легче. Сколько ни подавлял он это чувство, оно все равно пробилось сквозь броню, которой обросло его сердце после предательства Марии. И он должен поблагодарить ее еще и за то, что открыла ему глаза. Только теперь Джованни понял, что такое настоящая любовь. Ему было плевать, что Флора несвободна. Он не думал о том, что она не обратит на него внимания – они из разных, не соприкасающихся между собой миров. Но он счастлив уже оттого, что она есть. А значит, у него остается надежда, пусть и самая ничтожная…
Видимо, его молчание слишком затянулось, и Мария с печальной улыбкой кивнула:
– Понимаю. На что я рассчитывала?
В числе ее достоинств было и то, что она многое могла понять без слов и сразу сделала правильные выводы.
– Наверное, на твоем месте я поступила бы точно так же.
В ее голосе было столько боли и отчаяния, невыплаканных слез и рухнувших надежд, что Джованни понял – он давно простил ее. Да и вовсе не было у него к ней ненависти и презрения! Он ошибался, когда думал, что у него нет чувств к этой девушке.
Ему было жаль Марию.
Но это не та жалость, которой стоило бы порадоваться. Так жалеют уродцев в цирке, издыхающего пса в подворотне, старуху, которую дети и внуки оставили доживать свой век в богадельне.
В тот самый вечер на побережье, когда он встретил Флору и был очарован ею, околдован с первого же взгляда, Джованни обрадовался, что судьба решила все за него. И, став свидетелем помолвки Марии, он не понимал, что в нем говорило только ущемленное самолюбие, мужская гордость.
Любил ли он эту девушку? Скорее да, чем нет.
Но это была не та любовь, ради которой будешь готов отдать все и даже больше.
Да, он хотел уехать с Марией, подальше от этого города и его обитателей. Но потом обязательно понял бы, что хотел уехать не с ней, а от нее. Она – тоже часть того, от чего Джованни всегда стремился убежать.
– У тебя все будет хорошо и без меня! – улыбнулась она ему, но уже как доброму другу. – Синьор Росси обещал взять тебя в ученики, он видел твои работы.
– Кто такой синьор Росси? – удивился Джованни.
– Художник.
Это было сказано таким тоном, будто Мария сообщала прописные истины, а не назвала совершенно незнакомое имя.
– Он был у тебя сегодня. Я думала, что вы обо всем договорились.