Обычное ночное небо?
С гулко колотящимся сердцем, возбужденный, но опасаясь дать волю надежде, Нортон уселся в кровати и отбросил одеяло. Встав, он подошел к окну и выглянул на улицу.
Огни.
Огни Окдейла.
Нортон различил мигающий красный фонарь наверху водонапорной башни, переключающиеся светофоры, сияющий оранжевый шар над заправочной станцией.
Неужели все закончилось? Неужели они свободны? Поспешно натянув брюки и рубашку, Нортон отпер дверь спальни и вышел в коридор. Было уже далеко за полночь, и он ожидал застать полную тишину, однако в Доме было совсем не тихо. Нортон услышал приглушенный шепот, доносящийся из противоположного конца погруженного в полумрак коридора, какие-то глухие удары внизу. Наверху, предположительно на чердаке, раздавался какой-то звук, похожий на детский смех, постоянное хихиканье, которое не прерывалось на то, чтобы сделать вдох, а звучало не переставая.
Типичные звуки дома с привидениями.
У Нортона руки покрылись мурашками, но он не поддался первоначальному порыву развернуться и бежать в безопасность своей комнаты. Все это было слишком важно, и, быть может, другого такого случая ему не представится. Возможно, этот всплеск реальности лишь временный. Проклятье, не исключено, что это только шутка, искушение.
Что бы это ни было, нужно действовать, исходя из предположения, что это происходит в действительности. Не обращая внимания на вкрадчивый шепот вокруг, Нортон быстро прошел по коридору к комнате Марка и постучал в дверь.
– Марк! – шепотом окликнул он. – Марк!
Ответа не последовало.
Постучав громче, Нортон повысил голос:
– Марк!
Ответа не было.
– Марк! – крикнул во весь голос Нортон.
Ничего.
Вариантов было несколько. Возможно, Марк крепко спит; возможно, он ничего не слышит за толстой дверью; возможно, он вышел из комнаты и спустился вниз…
возможно, он мертв
…или, быть может, все это Нортону только снится.
Однако у него не было времени выяснить, что же происходит на самом деле. Не желая терять напрасно драгоценные минуты, он отвернулся от закрытой двери.
И тут что-то стремительно мелькнуло по коридору мимо него. Маленькая темная фигурка, не доходящая Нортону даже до колена, но передвигавшаяся на двух ногах, как человек.
Кукла.
Не желая думать об этом, Нортон сосредоточил все мысли на том, что видел в окно. Он торопливо прошел по коридору к лестнице, не обращая внимания на загадочные звуки, которые неотступно следовали за ним в полумраке.
Нортон сбежал вниз, перепрыгивая через две ступеньки. На лестнице звучали и чьи-то другие шаги, но он также не обращал на них внимания.
Разумеется, входная дверь оказалась заперта, но Нортон знал, что так оно и будет, и, быстро подергав ручку, чтобы успокоить свою совесть, он направился по погруженному в темноту коридору мимо обеденного зала, кухни и кладовки в кабинет. Воздух был холодный, но с Нортона пот катил градом, и вызвано это было по большей части нервным напряжением, а не страхом. Если б ему было известно, где спят Дэниел, Сторми и Лори, где находятся их комнаты, он попробовал бы их разбудить, но так у него не было времени разыскивать их. Дом был чересчур большим, а упускать такую замечательную возможность было нельзя.
Можно будет вернуться за ними потом, чтобы спасти.
Спасти?
Кого он пытается обмануть? Нортон прекрасно сознавал, что с его стороны это чистой воды самообман. В настоящий момент им двигала одна только трусость, и, несмотря на его возвышенные моральные принципы, несмотря на высокопарные речи о принесении в жертву индивидуальных устремлений ради общего блага, как только его хорошенько прижало, он оказался в точности таким же, как и все остальные. Хорошим нацистом. Готовым спасти собственную шкуру ценой других. Проклятье, любой ценой.
Нортон ускорил шаг.
Он разыгрывал из себя адвоката дьявола, принял сторону Биллингса, защищая стоящую перед Домами цель, предлагая остальным смириться со своей участью, принять на себя обязанности, назначенные судьбой, потому что они были отобраны для важной работы – не только спасти мир, но и защитить структурную целостность вселенной. Неужели все эти разглагольствования были не более чем попыткой увидеть хоть какие-нибудь светлые стороны в безнадежной ситуации? Нортон так не думал. Он искренне верил в то, что говорил, – ну, если не во все, то хотя бы в часть. Но в то же время он вынужден был признать, что перспектива бегства, возможность вырваться из тюрьмы наполнили его радостью и надеждой, каких он не испытывал… уже много лет.
Если вообще когда-либо испытывал.
Свободу начинаешь по-настоящему ценить тогда, когда ее у тебя отнимут.
Нортон остановился перед дверью в кабинет. Она была открыта, и в окна были видны огни соседней фермы.
Ему показалось, с груди свалился камень.
Нортон торопливо прошел в комнату, не потрудившись зажечь свет. Дверь, через которую он выходил в прошлый раз, была заперта, однако он по-прежнему видел в окна поля, стога сена, голубые в лунном свете. Нортон вспомнил рассказ Сторми о том, как тот тщетно пытался разбить окно, и хотя тогда у него ничего не получилось, Нортон рассудил, что имеет смысл попробовать еще раз. Он оглянулся вокруг, ища что-нибудь, чем можно было бы разбить стекло. Его взгляд остановился на маленьком трехногом столике рядом с кожаным креслом с высокой спинкой. На столике стояла тяжелая пепельница, и Нортон, взвесив ее в руке, размахнулся и что есть силы бросил в окно.
Пепельница погрузилась в стекло и снова появилась на столике.
Тогда Нортон схватил сам столик, сбросив пепельницу на пол. Держа его обеими руками за две ножки, он подошел к левому окну, размахнулся и со всей силы обрушил столик на стекло. При этом ножки он не выпустил, и когда столешница ударила в окно, он ощутил странную жидкую дрожь, колебания, переданные через деревянные ножки, которые он прочувствовал всем своим телом.
Часть столика снова появилась рядом с креслом.
Нортон всмотрелся в окно. Ему по-прежнему были видны поле, стога сена, небо над Айовой, но теперь все стало размытым, нечетким, словно стекло натерли мылом или намазали вазелином. Ножки и один угол столешницы оставались по эту сторону окна, но продолжения у столика не было. Нортон разжал пальцы, выпуская ножки. Оставшуюся часть столика тотчас же затянуло в окно, и теперь уже весь предмет мебели возвратился на свое обычное место.
В душе у Нортона все оборвалось. Это был мираж, иллюзия. За окном нет никакой Айовы. Он не сможет выбраться из Дома на это поле и добраться до Окдейла.
Нортон обернулся. Теперь в кабинете появились новые тени, тени, которых раньше здесь не было, расплывчатые темные пятна, не имеющие определенных очертаний, но он чувствовал, что они за ним наблюдают. Одна на книжном шкафу. Одна в камине. Одна под бильярдным столом. Тени двигались, меняли положение, изменяли форму.