– Давай, Костик, жми, – Королев нервно забарабанил пальцами по уцелевшему стеклу. – Догоняют.
– Нельзя жать, – голос Кости прозвучал неожиданно спокойно. – Сорвет шланг – дальше не поедем. Не догонят, я все вижу.
Ах, ну да, эти зеркала – они же здесь не просто так. Удивительно, как Костя вообще мог смотреть на дорогу, зная, что по пятам за «буханкой» следует целое полчище зубастых тварей. Сам бы Алекс точно отвернул бы голову назад – и въехал бы в итоге в какое-нибудь дерево, разумеется…
Похоже, эта часть дороги сохранилась куда лучше, чем предыдущая – по ровному асфальту «буханка» поехала еще быстрее, постепенно оставляя стаю за собой. Зверюги сильны и могут бежать долго, но даже их поджарым и выносливым телам оказалось не под силу соревноваться с мотором. Медленно, но верно машина отрывалась от зубастых преследователей, и уже через несколько минут стая, наконец, скрылась за поворотом. Пару раз одинокие мутанты бросались «буханке» наперерез. Одного подстрелил с переднего сиденья Королев, а второго Костя просто сбил бампером, отправив уже бездыханную серую тушу на обочину. Опасность миновала. По крайней мере – пока.
– Твою мать, – устало выругался Барс, опрокидываясь обратно на сиденье. – Что ж это такое было?
– Это у тебя надо спросить, – отозвался Королев. – Ты же приказал сворачиваться. Что-то почувствовал?
– Не знаю, – Барс нахмурился. – Странная хреновина. Не просто мутанты, другое. Как будто бы они… ну, не сами сюда пришли. Не просто так. Что-то их привело – или кто-то.
– Зубастая армия на невидимом поводке. Блеск, – Королев попытался пошутить, но голос у него был совсем не веселый. – Но, похоже, ты прав. Ты видел, как они бежали? Будто бы строем, честное слово.
– Чертовщина, – Барс поморщился. – Я-то думал, что уже всю мыслимую и немыслимую хрень видел в Питере.
– Собаки Павлова? – спросил Королев. – Коллективный животный разум?..
– Что за Собаки Павлова? – встрял Алекс. – Это у вас в Питере, да?
– Именно, – Барс слегка склонил голову и, подумав, продолжил: – Похоже на ваше зверье, но не совсем то. Там – стая, биомасса, одни мозги на всех, грубо говоря. Они в принципе не существуют раздельно. Перемещаются, нападают, едят – всегда вместе. Каждая особь – как клетка в организме. Погибнет одна, две, десять – но организм продолжает функционировать. Здесь все не так. Обычные, в общем-то, звери: боятся громких звуков, стрельбы, сильных запахов. Вместе они только охотятся, и инстинкт самосохранения у каждого работает как надо – под пули не лезут. Вернее, не лезли до вчерашнего вечера, – уточнил Барс. – А потом с ними что-то случилось.
– Кому-то очень не хочется, чтобы мы отсюда уехали, – произнес Королев, озабоченно поглядывая назад. – Только вот кому?
* * *
У Барса на этот счет были свои догадки, но делиться ими с товарищами он не спешил. Уже через час-полтора машина пересечет границу, и до конечной цели их путешествия останется не так много. За Торфяновкой можно будет остановиться и закончить ремонт, а то и переночевать в каком-нибудь торговом центре, отеле или даже частном домике. А что если там, на таможне, еще остались люди? Что, если граница все еще охраняется, даже спустя столько лет?
– Ты знаешь, что там, на границе? – поинтересовался Барс у Королева. – Тебе же приходилось здесь бывать.
– Кордон, – ответил тот, – ничего необычного. Сначала наша таможня, потом где-то через километра два-три – финская. Между ними – «дьютик». Терминалы, стоянки вроде еще небольшие – и все.
– «Дьютик»? – переспросил Барс. – Это что еще такое?
– Ну, магазин, дьюти-фри, – пояснил Королев. – Конфеты, там, всякие, еда по мелочи, шампуни, крема. В основном – алкоголь.
– Ага, – Барс кивнул и поставил у себя в голове маленькую зарубку.
Конечно, рассчитывать на то, что продуктовый (ну, ладно, пусть не совсем продуктовый) магазин не разграбили подчистую за все эти годы, было неразумно, но мало ли… Эдик бы обязательно как-нибудь прокомментировал перспективу наведаться в такое место. Длинные полки, заставленные разноцветными бутылками с дорогущим когда-то импортным алкоголем, и все это абсолютно бесплатно – заходи да бери. Конечно, если у тебя хватит смелости – или слабоумия – забраться так далеко от сравнительно безопасных мест. У Барса и его заметно поредевшего отряда, к примеру, хватило.
Деревья мелькали за окном «буханки», сливаясь в одну сплошную темную полосу, и нагоняли сон. Барс еще какое-то время пялился в окно, но потом прикрыл глаза и постарался расслабиться, давая себе небольшую передышку. По расчетам Королева, до границы было еще не менее тридцати минут езды. Целая уйма времени для того, кто несколько последних суток спал по два-три часа, не говоря уже о бесчисленных синяках, ссадинах, а то и трещинах в ребрах.
Но поспать у Барса снова не получилось. Когда «буханка» замедлила ход, он сначала подумал, что опять что-то с мотором, но, как оказалось, дело было совершенно в другом.
– Ну да, конечно, как же я мог забыть, – донесся с переднего сиденья недовольный голос Королева. – Вечная проблема российско-финской границы. Очереди.
Если бы Барса спросили, на что это похоже, слово «очередь» едва ли бы пришло ему в голову. Хотя бы потому, что предполагало нахождение в этой самой очереди живых людей, которые чего-то ждали, торопились поскорее пересечь границу и оказаться в другой стране. Но тем, кто навсегда остался здесь, торопиться было уже некуда. Вереница машин, уходившая вдаль до самого горизонта, была мертва. Барс скорее бы назвал это место кладбищем автомобилей. И не только автомобилей, если уж на то пошло.
«Буханка» двигалась медленно, аккуратно протискиваясь между ржавеющих остовов. В некоторых из них за покрытыми многолетним слоем грязи стеклами можно было разглядеть силуэты мертвецов.
– Почему они здесь? – сдавленно прошептал Алекс. – Почему не ушли?
Барс покачал головой – никакого ответа у него не было. Что заставило этих людей запереться внутри автомобилей, ставших их гробами? Страх? Пожалуй. То, что творилось снаружи, оказалось ничем не лучше медленной смерти от лучевой болезни или голода. Чем дальше, тем плотнее друг к другу стояли машины, словно водители изо всех сил пытались пролезть, втиснуться между рядов, пусть даже это неизбежно привело бы к аварии. Барс проводил взглядом здоровенный джип, смявший багажник стоявшей спереди машины чуть ли не до самого салона. В конце концов, Косте пришлось слегка отодвинуть бампером какую-то крохотную малолитражку и съехать на обочину – туда, где обычные легковушки не могли проехать, но даже здесь то тут, то там ржавели вросшие в землю останки джипов и других крупных машин. Чуть дальше попался даже армейский грузовик, почему поставленный поперек дороги. Покрытие кузова давно истлело, и лишь в некоторых местах на насквозь проржавевших железках болтались обрывки брезента. Сам каркас напоминал голые ребра, торчавшие из тела покойника, а почерневшая кабина и бок мертвой машины лишь усиливали тягостное впечатление. Двадцать лет назад грузовик горел. В кабину заглядывать Барсу не хотелось – он почему-то и так прекрасно знал, что там увидит.