– Я тоже замечал это. Не знаю, может, из-за теней? Ну, тени падают, что-то видно, чего-то нет, вот и получается, что едешь по дороге, которую тысячу раз пешком исходил, а словно впервые ее видишь. А чего ты такая скучная? Что случилось?
– Ничего, просто случайно набрела на поляну в парке, а там, представляешь, устроено кладбище.
– Я видел. Мы с ребятами немного побродили там в начале вечера, пока ты на балконе отсиживалась. Это не настоящее кладбище, но надписи на камнях меня позабавили. Зачем Дарику понадобилось все это?
– Без понятия. – Соня остановила машину у ворот, за которыми была видна освещенная крыша дачи Оржеховских. – Все, приехали, выходи. Тебе мама даже свет зажгла, смотри.
– А ты поедешь, в пустой двор заведешь машину, по темноте потопаешь в дом и все такое? – Влад нахмурился. – Нет, дорогая, не пойдет. Едем к тебе, а я домой через дыру в заборе потом нырну, дашь мне фонарь.
– Как знаешь.
Соня в душе рада такому повороту событий, потому что после сегодняшнего приключения у нее не слишком уютно на душе. Господи, каким же надо быть извращенцем, чтобы вместо беседки устроить кладбище и склеп, пусть даже ненастоящие? Или это делалось специально ради того, чтобы подшутить над ней? Но это же глупо. Не такая уж она персона, чтобы ради нее устраивать такое сборище, тем более она вполне могла не прийти или не повестись на записку Дариуша.
Но она пришла и повелась. Они точно знали, как она поступит. Соня вздохнула украдкой – она по-прежнему круглая дура, когда дело касается Дариуша.
– Как ты думаешь, зачем ему кладбище в парке? – Влад наблюдал, как Соня, подобрав длинную юбку, поднимается на крыльцо. – Оно не настоящее, но мрамор, похоже, подлинный. Это же куча денег. Зачем? И почему на камнях наши имена?
– Я только имя Ильи видела, остальное не рассмотрела.
– Как ты вообще там оказалась?
Соня испуганно повернулась к нему. Она и не подумала, что Владька спросит об этом, хотя любой бы на его месте спросил.
– Я… ну, гуляла. Парк хотела увидеть. И дед этот напрягал, хоть он спас меня, но уж больно ретиво принялся гусарствовать, а я такого не люблю.
– Понятно. – Влад вздохнул. – Я войду?
Они одновременно вошли на веранду, открыв двустворчатую дверь. Здесь пахло чистым полом и геранью. Соня сняла туфли и застонала:
– Какое блаженство! Туфли – это отстой.
– Ага. – Он нащупал на стене выключатель. – Надо было хоть ночник включенным оставить, темень какая!
– Дай я.
Соня знала этот дом так, что могла на ощупь найти здесь любой предмет. Вот и сейчас ее рука уверенно нашла кнопку выключателя, раздался щелчок, и свет залил гостиную.
– Твою мать!
Влад попятился, схватив Соню за руку.
Посреди гостиной в луже крови лежала Танька-Козявка. В бальном платье, совершенно мертвая. Кровь была повсюду – на полу, на скатерти, на стенах. Соня почувствовала, что ее сердце застучало так сильно, что казалось – вот-вот лопнет корсет, а Влад уже набирал телефон полиции.
Труп пошевелился, Танька села на полу, глядя на приятелей своими темными глазами. Ее улыбающиеся, накрашенные алой помадой губы будто повторялись в ране на шее, такой же красной и тоже словно улыбающейся.
Этого Соня уже не вынесла, воздух стал вязким и горячим, тьма окутала ее, закружила и больно ударила по лицу чем-то шершавым и твердым.
6
– Говорил тебе, не надо этого делать.
Голос Дариуша звучит издалека, Соня хочет открыть глаза, но ей это не удается.
– Ты лицо ее видел? Успел заснять?
Это голос Татьяны, холодный и злорадный. Соня открывает глаза – они сняли скатерть с ее стола и засунули в пакет. В дверях стоит Влад со стаканом воды – Соня никогда до этого не падала в обморок, но сегодня последнее перышко, похоже, сломало спину верблюда. Сначала кладбище, пусть даже и ненастоящее, теперь труп Таньки посреди гостиной.
– Соня. – Дариуш улыбнулся, глядя на нее. – Ты же не обиделась, надеюсь? Ну очень смешно вышло, согласись! Видела бы ты свое лицо!
– Вы с дуба рухнули оба? – Влад подошел к Соне и подал ей полотенце, в которое завернул лед. – Приложи, не то скула распухнет, я не успел тебя подхватить, приложилась знатно.
Соня молча смотрит, как в ее гостиной Дарик и Козявка оттирают искусственную кровь.
– Сонь, ну невозможно было удержаться. – Татьяна поворачивает к ней смеющееся лицо. – Давно я так не веселилась. Ты реагируешь очень бурно, а наблюдать крайние проявления человеческой психики так забавно!
Соня молча поднялась с дивана, отложив полотенце со льдом. Она понимала, что если даст сейчас волю бушующей в ней ярости, то доставит Татьяне и Дариушу еще больше удовольствия, но и молча наблюдать, как они хозяйничают в ее доме, тоже нельзя, получается, что она совсем уж тряпка.
– Уходите.
Это слово упало в гостиной и прекратило веселье.
– Соня, ты что, обиделась? – Дарик смотрит на нее проникновенно и удивленно. – Ну, какие глупости, это просто шутка старых друзей.
– Я не то чтобы обиделась, Дарик. – Соня ощущает, что внутри у нее образовался комок колючего льда, и он заморозил ее насквозь. – Но то, что вы ввалились в мой дом, устроили здесь беспорядок и решили, что так оно и должно быть – недопустимо и ненормально, и я удивлена, как вам такое вообще могло прийти в голову. Я настаиваю, чтобы вы немедленно покинули мой дом, иначе я вызову охрану и вас выведут. Время пошло.
Татьяна и Дариуш переглянулись. Они еще не до конца верили в происходящее – ну, не может Соня вот так просто выставить их из дома, когда она должна считать за счастье, что они к ней пришли, но не похоже, что она шутит. Ее холодный взгляд и ледяной голос – все это, возможно, розыгрыш, тоже по-своему смешной, потому что это сейчас не Соня. Не та Соня, которую они знали.
– Сонь, да ладно тебе кукситься, ведь весело получилось! – Татьяна пытается перевести все в шутку. – Ты бы видела свое лицо!
– Весело – кому? Вам двоим? – Влад сел на диван и вытянул ноги. – Ребята, у вас обоих, похоже, проблемы с общением.
Соня молча смотрит на Дариуша и Татьяну. Все изменились за эти годы, даже она изменилась – но не эти двое. Они по-прежнему ищут развлечений в театре, где актерами выступают окружающие их люди, и актерство это вовсе не добровольное.
– Вы двое чего-то не поняли? Покиньте мой дом.
Дариуш подошел к ней, и Соня ощутила запах его одеколона. Он оказался так близко, как она могла только мечтать, его взгляд был недоумевающий и знакомый.
– Сонь, ты что, правда обиделась?
Она молча достала из сумочки телефон и набрала номер охраны.
– Ладно, мы уходим. – Татьяна сердито тряхнула головой. – Знала бы я, что ты стала такой сопливой истеричкой, нипочем бы связываться не стала. Идем, Дарик.