Поднявшись, она пошла в ванную. То, что в доме Афанасьев, напрягало ее, потому что она опасалась, что у старика к ней какой-то определенный интерес, и его гусарство объясняется просто и прозаично. Она идти ему навстречу в подобных вещах не намерена, причем категорически. И если этот интерес все-таки имеется, то Афанасьев ей активно неприятен, и то, что он этого не понимает, ее коробит. К тому же она очень не любит разборок подобного плана. Она всегда избегала настойчивых кавалеров, а тут вдруг человек, годящийся ей в отцы… Нонсенс.
Мастер возится с дверью, и Соня рада этому: визиты непрошеных гостей в ее дом – это неправильно, одно дело, когда Дариуш с Танькой дурака валяют, и другое – невесть кто, невесть зачем, среди ночи залез. Это пугает. А что, если бы она оказалась дома?
«Нет. – Соня садится на ступеньку веранды. – Кто бы это ни был, он точно знал, что дом пуст. А кто знал? Оржеховских отбрасываю сразу по причинам очевидным. Остаются Мария, Илья и Мишка. Ну и полиция, конечно – только вряд ли красавчик Реутов или его напарник с неблагонадежным лицом рылись в моем доме. Нет, это кто-то свой».
От этих мыслей Соне стало неуютно и холодно. Ведь если враг – просто какой-то незнакомец, то это понятно и естественно.
Но Соня знает, что не всегда самый страшный враг – незнакомец. Она помнит, как улыбалась мать, у нее до сих пор мороз по коже, когда она вспоминает тот день. Мать ходила по квартире, смотрела на нее и улыбалась совершенно безумной улыбкой, и глаза ее были мертвыми и жестокими. Соня береглась весь день, старалась не поворачиваться к ней спиной, но мать все равно исхитрилась и напала, отвинтив прут от спинки кровати.
И этот враг тоже мог вчера быть с ними у озера – ел шашлыки, смеялся, а сам смотрел на нее холодными глазами убийцы и знал, что в озере кости Лизы. Илью можно исключить из списка, он же их и нашел. Остаются Машка и Мишка.
– Невозможно.
Соня вспоминает Мишкино смеющееся лицо, Машкины испуганные глаза – нет, не они, она уверена.
Тогда – кто? Зачем влезли в дом? Что искали и что такое было в старом альбоме? Они с Владькой его весь пересмотрели, ничего особенного в нем не видели. Ладно, негативы остались, напечатают фотографии, приглядятся повнимательнее, потому что где-то там есть ответ на вопрос.
* * *
Тело лежало на поляне, ведущей к лесу. Один из охранников, нашедших труп, надеялся реанимировать убитую и перевернул ее, но эксперт сказала, что на момент обнаружения Филатова была мертва часа два-три, причем все это время лежала лицом вниз. Убили ее ударом колющего предмета в солнечное сплетение практически среди белого дня, часов в шесть вечера, но это только считается, что вечер, на самом деле солнце еще высоко, и на улице светлый день. Что Филатова делала на поляне, примыкающей к участку Шумиловых, предстоит выяснить, как и то, где была в это время милейшая Соня Шумилова, у которой, оказывается, есть отличный мотив для убийства.
– Забирайте. – Реутов недовольно покосился на труп. – Вот черт…
– Да, тут уж никак не закроешь за давностью. – Витек горестно вздыхает, думая о том, что дома Раиса. – И, самое главное, убить ее мог практически любой, у многих был мотив. Вот у Сони этой тоже, хотя не думаю, что они только над ней пошутили.
Поляна ярко освещена прожекторами, привезенными сюда бригадой криминалистов. Ярко-зеленая ящерица шмыгнула из-под ног, Виктор инстинктивно отпрянул.
– Вить, они не кусаются.
– А кто их знает, кусаются они или нет, выглядят так, словно кусаются. – Виктор тревожно прислушивается к шороху в траве. – Вон еще одна, глянь! Их тут прорва!
– Да черт с ними, Вить. Они безобидные, не то что гадюки. Насколько я понял, представление о шутках у этой гражданки было специфическое. – Реутов наблюдал, как санитары грузят тело в труповозку. – Красивая была баба, жаль.
– Судя по всему, стерва она была первостатейная. – Виктору отчаянно хотелось домой, к жене. – Дэн, эта дама много лет таким образом развлекалась. И убийцей может оказаться любой. Я бы сам ее грохнул, если б она надо мной или моей женой вздумала подшутить в своем фирменном стиле.
Криминалисты осматривают поляну, но ничего, указывающего на убийцу, нет. Реутов мысленно улыбнулся: это только в кино на месте преступления обязательно находится нечто – пуговица, запонка, клочок бумаги, отпечатки пальцев или следы ДНК. Какие отпечатки можно снять с травы?
– Орудие убийства не найдено. – Криминалист, молодой парнишка, смотрит на Реутова снизу вверх. – Ничего, что указывало бы на присутствие здесь кого-либо.
– Но кто-то же ее убил. – Реутов посмотрел на участок Шумиловых. – Вызывайте водолазов, будем искать орудие убийства.
– Думаешь, оно в озере? – Виктор грустно наблюдал, как отъезжает труповозка. – Может, в реке, а может, убийца унес его с собой. Или ты думаешь, это Соня ее грохнула?
– Вряд ли. – Реутов нахмурился. – Конечно, она могла бы – физически она сильнее Филатовой, хотя тут большая сила не требовалась. Но убийство было не спонтанным, некто шел сюда, чтобы убить, прихватив орудие убийства с собой. Соня Шумилова не кажется мне человеком, способным на обдуманное преступление. Вспылив, могла бы, как и любой человек, но тогда она воспользовалась бы подручными средствами. Нет, Вить, здесь поработал кто-то более сложно устроенный, чем Соня. И этот человек сумел приблизиться к Татьяне достаточно близко, чтобы ударить ее ножом или иным предметом, а это значит, что Филатова убийцы не опасалась.
– Кто-то свой.
– Да, Вить, кто-то настолько свой, что ей и в голову не пришло, что этот человек может быть ей опасен, а она, играя в эти игры с людьми, должна была опасаться если не за свою жизнь, то уж точно за свое здоровье. И круг этих «своих» не так широк, как кажется. Из близких друзей у нее был только Дариуш Андриевский, звания «человек года» она бы не завоевала, даже если бы в номинации больше не было претендентов. Относительно близкие отношения у нее были только с друзьями детства. Судя по всему, бывшими друзьями, если ни ее, ни Дариуша они накануне даже на шашлыки не пригласили.
– Кстати, да. – Виктор припомнил вечер, когда в озере нашли останки Лизы. – Вся компашка была в сборе, а эти двое отсутствовали. Я расспросил гостей – эти двое явились сами. Но никто не горел желанием их видеть, хотя на бал, устроенный накануне Дариушем, они все-таки приехали.
– Знать бы зачем. – Реутов задумался. – Вот суди сам: ты кого-то ненавидишь, потому что этот кто-то в свое время причинил тебе сильную боль, которая с годами не стала меньше. Не все раны лечит время, и то, как Филатова и Андриевский поступили с Соней, особенно если учесть предысторию, жестоко и бессмысленно. Они оба ничего не выиграли, сделав это. И я не думаю, что Соня забыла о случившемся – хотя бы потому, что до сих пор не рассказала об этом своей лучшей подруге Анжелике Рыбкиной. Это значит, что душевная рана не зажила. И я хочу знать, какие счета приехали выставить к оплате остальные участники банкета. Я не думаю, что с Соней поступили эксклюзивно, Анжелика сказала, что в то лето их компания распалась. Ребята общались между собой, но враз перестали общаться с Андриевским и Филатовой. Это значит, что у остальных тоже есть в анамнезе какая-то жуткая история, поданная как шутка, а на деле она нанесла душевную травму, которая свежа даже спустя столько лет. Ты много лет ненавидишь неких людей и не простил их за боль и унижение, которые они тебе причинили, причем абсолютно без всякой причины. И приезжаешь на бал, устроенный ими. Зачем?