– Разнообразия и так хватает.
– Считай, что это твое оружие. От этих. Ты – наш секретный агент.
– Но как я объясню остальным?
– Не нужно пока ничего говорить. А потом что-нибудь придумаем.
Аида, наконец, заплакала. Шер неуклюже прижал ее голову к своей груди. Бедная девочка. На что только не толкает женщин любовь.
– Он не был тебя достоин, – сказал Шер и сам незаметно поморщился от пафоса. Он доктор, и, в конце концов, он не умеет успокаивать девиц с разбитыми сердцами. У него нет дочери, которой он втолковывал бы, что она выбрала не того парня. Что за наказание? Шер колебался, решая, не стоит ли рассказать Аиде о планах, которые были у гастарбайтеров относительно женской половины компании, но смолчал. – Он не слишком порядочно к тебе относился. Вы проглядели парня. Наркотики быстро изменили его, вы просто отказывались это замечать.
Сейчас Георгию Яковлевичу казалось, что он мог бы сразу обо всем догадаться. Аида так хлопотала над Егором, переживала больше, чем за родного брата. Девочка изо всех сил пыталась скрыть свою влюбленность. А у Егора хватило подлости ею воспользоваться.
– Егор… – Аида плакала.
– Есть хорошие парни, хоть люди теперь в дефиците.
– Он просто не знает, что у меня… Он перестанет меня уважать.
– Он уже знает.
Аида отпрянула.
– Шутите? Саня знает?
– Мы с ним говорили на эту тему. Больные ВИЧ вовсе не так опасны, как думают обыватели. Нужно только быть острожным. Выше нос! И к тому же тебя не кусают.
– Георгий Яковлевич, вы такой добрый!
– Глупости.
Новая порция пакетов отправилась в огонь, во дворе стало светлее.
– Вам не кажется, что у дачи должно быть имя?
– Как насчет «Аида»?
– Неудобно как-то.
– А мы зашифруем. Что оно означает?
– Возвращенная.
– Как хорошо, как правильно.
Найдя в гараже краску, они написали на заборе: «Дача „Возвращенная“».
– А теперь надо сказать им, что я вернулся.
* * *
– Сева, положи ее, наконец!
В ответ мальчик лишь пожал плечами. То ли «сейчас-сейчас, еще секундочку», то ли «отстань».
– Сева!!
Лидия Вячеславовна пересекла холл и шлепнула Севу по темени тыльной стороной кисти, потому что ладони у нее блестели от масла. Если парня она еще боялась испачкать, то с приставкой церемониться не стала. Вырвав из рук мальчика экранчик, она положила его в карман передника.
– Э-э-э! – завопил Сева.
– Все, время истекло.
– Ну, пожалуйста! Мне чуть-чуть осталось.
– Твои «чуть-чуть» могут длиться вечно. Мы договорились, что ты мне поможешь.
Сева застонал – протяжно и скорбно.
Лидия Вячеславовна лепила какую-то сдобу, следя, чтобы тесто не липло к рукам. Подтащив кресло к дивану в форме губ, Семен Семенович корпел над кроссвордом. Рядом сидел Шер, который не был ничем занят. Время от времени Семен Семенович обращался к нему с вопросом, но Лидия Вячеславовна хитрости мужа знала наизусть. Нет такого кроссворда, который не по зубам Семену Семеновичу. Он просто использует газету как повод пообщаться с доктором.
– Дайте хоть сохранюсь! – не унимался Сева.
– У тебя было время. Что это вообще за игра такая? Не понимаю, что в ней может нравиться.
– Она всем нравится! Там куры!
– С ума сойти. Как интересно.
– Их нужно спасти от эпидемии птичьего гриппа.
– Учат детей с малолетства ерунде, – вставил Семен Семенович, посмотрев на раскрасневшуюся жену поверх очков. – Что еще за темы для детских игр. «Птичий грипп», удумают тоже.
– Вы ничего не понимаете!
– Так объясни нам. Выйди за ворота – вот тебе и эпидемия. Настоящая, не птичья. Нет, надо еще в экран уткнуться.
– А ваш кроссворд интересный, что ли?
– Он по крайней мере тренирует мою память.
– Куры тоже тренируют! Ведешь ее, ведешь на заводе по конвейеру. Смотришь, чтобы на нее вирусы не набросились. Чтобы яйцо снесла. Чтобы дикие птицы не заклевали. Все запоминаешь. А они бегут все быстрей и быстрей. Это сложнее кроссворда.
– Я просто не хочу, чтобы ты целый день сидел над этой крякалкой. Тебе промыли мозги.
– Ну еще пять минут!
– Сева, ты же сам знаешь, что ответ будет – «нет».
– Но попросить-то можно.
– И доктор скажет, что компьютерные игрушки – это вредно. Георгий Яковлевич, вы со мной согласны?
Но Шер промолчал. Казалось, он вообще не понял, что от него хотят. Трехдневная щетина удивительно не шла ему, но он даже не пытался от нее избавиться. Он больше не подравнивал усики, которые теперь выглядели плебейскими. Плечи как-то обмякли. И, главное, он совершенно ушел в себя. «С тех пор как вернулся, слова из него не вытянешь», – подумал Семен Семенович, а вслух произнес:
– Статья про уход за яблонями. Вы как-то интересовались. Не желаете ли прочесть? – он сунул в руки Шера газету. Потом нужно будет спросить его мнение по поводу прочитанного.
После смерти Дорогана Шер сам не свой. Не говорит, конечно, прямо, но видно, что переживает.
Лидия считает, что его нужно тормошить, веселить, вовлекать в жизнь коллектива. Его же мнение – доктора нужно просто оставить в покое. Такие люди восстанавливаются сами. Да, сейчас Шер удручен тем, что так оплошал. Ему есть над чем подумать. Но ошибиться может каждый. И не надо его дергать каждые пять минут, говоря: «Дружище, выше нос, ты ни в чем не виноват, все будет хорошо!» Умному человеку просто нужно время, чтобы прийти в себя.
Краем глаза Семен Семенович поглядывал на Шера. Так и есть, не читает, сидит, уставившись на рекламу «Вакцина „Х“ – первый шаг на пути к здоровью!».
Остается только надеяться, что доктор не «поплывет».
– Что, неинтересная статья?
– А? – встрепенулся Шер.
– Хотите, может, другую газету?
– Да-да. Дайте мне, Семен Семенович, еще ваших газет. Несите все, что есть.
* * *
– Опять он со своими газетами, – тихо сказала Лидия Вячеславовна, глядя, как Шер тащит по лестнице целую кипу. Я все аккуратненько завернула: и лук и консервы, – нет, все поразворачивал.
– В гараже все распотрошил, – Саня попытался выхватить кусочек колбасы из-под ножа, но получил шлепок по руке, – и газеты унес. Я говорю, они жирные, с пятнами, а он – «ничего, сойдет».
– Георгий Яковлевич, – окликнул доктора Семен Семенович: – Отдайте хотя бы кроссворды.