– Отсюда никуда.
Выключил свет, захлопнул дверь и запер на ключ снаружи.
– О, боже, боже, боже! – простонал Джо в темноте.
Из коридора было слышно, как домохозяин звонит в полицию.
Звонок в дверь прозвучал непривычно и нервно. Тали пошла открывать, и ей показалось, что она слышит шаги, нерешительно удаляющиеся вниз по лестнице. Затем, словно набравшись решимости, шаги вернулись, и опять лихорадочно задребезжал звонок.
– А, доброе утро, миссис Раннион.
Миссис Раннион стояла по ту сторону двери, заглядывая внутрь, словно ожидая увидеть необузданную попойку, переминаясь с ноги на ногу, нехотя, не желая вторгаться, но имея что-то важное на уме. Она стояла, сцепив руки, постоянно теребила пальцы и смотрела поверх плеча Тали.
– Доброе утро, мисс Браун. Можно мне войти? Спасибо.
Дверь затворилась.
– О, какая у вас чистота и порядок!
– Благодарю.
– Я редко вас вижу, – сказала миссис Раннион. – И вот решила зайти. Я бываю так занята. Вижу, у вас тут все прибрано. Любо-дорого смотреть. Хорошо, когда у тебя живут люди, которые присматривают за жильем. Надеюсь, те, что будут здесь жить после вас, окажутся такими же чистоплотными, мисс Браун.
– Надеюсь, здесь еще долго не будет новых жильцов, – сказала Тали, встревоженная интонациями в голосе миссис Раннион. – Мне здесь очень нравится. По утрам здесь так хорошо.
Миссис Раннион села, поглаживая подлокотник кресла словно пса, как будто ей нужна была компания для своего очередного заявления.
– За этим я к вам и пришла. Из-за комнат, знаете ли.
– В чем дело?
– Мой брат приезжает из Иллинойса, недели через три, – сказала миссис Раннион, – а при нынешнем положении с жильем… Лос-Анджелес так разросся… Вчера вечером я как раз говорила мистеру Ранниону, как ужасно раздался Лос-Анджелес за десять лет. Помню, как сейчас – на Вилширском бульваре и в Ферфексе цирк-шапито разворачивал свои шатры, а теперь – полюбуйтесь…
– Так что вы говорили о своем брате, миссис Раннион.
– Ах да. Вот я и говорю, брат приезжает, а места нет. И… – она взглянула на свои извивающиеся пальцы, потом на Тали, потом в окно. – Ужасно не хочется это говорить, мисс Браун, но вам придется уступить комнату моему брату.
– Вы хотите, чтобы я съехала?
– Не подумайте, что я вас недолюбливаю, мисс Браун.
– С какой стати мне так думать. Все очень просто.
– Надеюсь, вы не станете жаловаться в Управление по связям с общественностью и чинить препятствия!
– Мне бы такое и в голову не пришло. Но я бы с удовольствием вселилась в квартиру поменьше…
– Но такой квартиры нет, и в ближайшие месяцы не предвидится…
– А я пару дней назад слышала, что Уильямсы возвращаются в Акрон. Я могла бы переехать на их место. Оно меньше, а с другой стороны, эта квартира великовата для меня одной. Мне столько места не нужно.
– Уильямсы? – переспросила домохозяйка. – Ах да, Уильямсы. Но на их место уже есть жильцы, молодожены.
– Может, еще подождут?
– Я не могу их подводить, я им уже пообещала.
Тали со странным выражением лица медленно присела.
– Но ведь я живу здесь два года. Я примерная жилица. Разве нет? Я содержу квартиру в чистоте. Разве нет? Я не закатываю оргий. Плачу вовремя. Так почему же я не имею права на комнату поменьше?
– Пожалуйста, мисс Браун, не ставьте меня в затруднительное положение, – вздохнула миссис Раннион, прикладывая ладонь к разгоряченному лбу. – Всякое бывает. Я уже пообещала сдать им эту квартиру, и вам придется съехать.
– Но я живу здесь…
– Мне очень жаль, мисс Браун.
– Вам жаль. А каково мне? Куда мне деваться?
– Наверняка найдется уйма всяких мест, если поискать как следует.
– Но вся моя мебель, укладывание вещей, переезд!
– Будьте добры, не пререкайтесь со мной, – устало и не без раздражения сказала миссис Раннион.
Она отдернула со лба руку.
– Вам нужно съехать отсюда, и весь разговор! – в ее голосе послышались гневные нотки. – Хватит об этом. Я не хочу выходить из себя, но вы доведете меня до белого каления, если не прекратите!
– С какой стати вам на меня сердиться? Я ухожу. Но сначала я хочу, чтобы вы об этом поговорили со мной.
– Разговор окончен, – отрезала миссис Раннион. – И слышать об этом не хочу. Сказано же вам коротко и ясно – выселяйтесь, и я буду довольна!
Тали смерила ее взглядом и медленно заговорила.
– Да, да, – сказала она, – я съеду, но прежде чем я стану укладывать вещи, я хочу понять, почему вы так странно ведете себя в таком элементарном вопросе?
– У меня полно забот. – Миссис Раннион вскочила и метнулась к двери, словно ей грозил потоп и погибель, если она задержится хоть на миг. – Я помогу вам, если нужно.
– Не извольте беспокоиться, – Тали сидела и говорила тихим голосом.
– Я помогу вам. Я непременно должна вам помочь.
– С какой стати? Миссис Раннион!
Домохозяйка остановилась, держась за дверную ручку, под серо-белой кожей ее лица перекатывались желваки. Глаза плотно зажмурились; затем она обернулась и вымолвила, едва дыша:
– Это не я хочу, чтобы вы съехали, но тут ходят всякие разговоры.
– Какие разговоры?
– Ничего особенного. Просто разговоры. Новые люди. Новые постояльцы приходили на прошлой неделе посмотреть жилье, но отказались вселяться, потому что…
– Потому – что?
Скулы миссис Раннион заходили. Казалось, она беспомощна, ее руки повисли, она тяжко дышала, в глазах стояли слезы, она не могла собраться с мыслями, чтобы заговорить. Она сделала глубокий вздох:
– Мистер Раннион…
– Что мистер Раннион?
– Он… это он хочет, чтобы вы съехали, а не я! – вскричала она. – O, клянусь, не я, мисс Тали. Вы мне нравитесь. Я знаю вас очень хорошо. Во всяком случае, мне так казалось. Но мистер Раннион… посмотрел на меня вечером за ужином и сказал, чтобы вы съехали. Потом он сидел в гостиной, курил трубку и сказал, что вы должны съехать, потому что ему сделали деловое предложение.
– Не понимаю.
Миссис Раннион простонала:
– O, не заставляйте меня продолжать. Я не хочу говорить. Он велел мне пойти к вам. Я не хотела. Мгновение назад я попыталась грубить вам, но у меня не получается. Он должен был сам прийти, но постыдился. Тогда он послал меня, и теперь стыдно мне, а я, напротив, попросила бы вас остаться, но он оторвет мне голову, и наш бизнес прогорит. Понимаете, в первый же день, когда вы пришли, мистер Раннион стал косо на вас поглядывать, хотя ничего не сказал. Но две недели назад…