– Ханну Паш?
Аббан улыбнулся:
– Вот с этого и начнем твое обучение. – Он забрался на козлы и сел рядом с ней. – На вашем языке это означает «жизненный путь». Всех красийских мальчиков в юном возрасте забирают у матерей и отводят в шарадж… учебную казарму племени, чтобы узнать, какую долю им назначил Эверам – шарума, дама или хаффита.
Он постучал костылем по искалеченной ноге.
– Это было неизбежно. Я с первого дня знал, что не гожусь в воины. Я родился хаффитом, и… тяготы Ханну Паш это подтвердили.
– Чепуха, – возмутилась Лиша.
Аббан пожал плечами:
– Ахман тоже так думал.
– Неужели? – удивилась она. – А по его обращению с тобой и не скажешь.
Аббан кивнул:
– Пожалуйста, прости его за это, госпожа. Нас с господином забрали на Ханну Паш в один день, и он не раз противился воле Эверама, таща меня через Каджи’шарадж на собственной спине. Он давал мне шанс за шансом, а я подводил его в каждом испытании.
– Это были справедливые испытания? – спросила Лиша.
Аббан рассмеялся:
– На Ала нет справедливости, госпожа, а в жизни воина – и того меньше. Ты или слаб, или силен. Либо кровожаден, либо набожен. Смел или труслив. Ханну Паш открывает в мальчике мужчину, и в моем случае ошибки не было. В глубине души я не шарум.
– Тебе нечего стыдиться.
– Верно, и я не стыжусь, – улыбнулся Аббан. – Ахман высоко меня ценит, но ему… не подобает прилюдно быть добрым ко мне.
– Это всегда подобает, – возразила Лиша.
– Жизнь в пустыне сурова, госпожа, и мой народ тоже стал суровым. Умоляю, не суди нас, пока не узнаешь как следует.
– За тем и еду. А пока позволь мне тебя осмотреть. Возможно, я смогу подлечить твою ногу.
Аббан живо представил, как на глазах у Ахмана спускает перед Лишей свои шелковые штаны. После этого его жизнь не будет стоить и мешка с песком.
Купец отмахнулся.
– Я хаффит, госпожа, и не достоин твоих забот.
– Ты такой же человек, как и все! И если ты хочешь оставаться при мне, то я не потерплю утверждений обратного.
Аббан поклонился.
– Когда-то я знавал землепашца, который считал так же, – небрежно заметил он.
– Неужели? Как его звали?
– Арлен, сын Джефа, из клана Тюков из Тиббетс-Брука, – ответил Аббан и заметил, что глаза Лиши вспыхнули узнаванием, хотя лицо осталось бесстрастным.
– Тиббетс-Брук находится далеко отсюда, в герцогстве Милн, – сказала она. – Мне не доводилось встречать жителей тех краев. Расскажи о нем.
– У нас его называли Пар’чином, «храбрым чужаком». Он чувствовал себя как дома и на базаре, и в Лабиринте шарумов. Увы, он уехал из нашего города много лет назад и не вернулся.
– Возможно, вы еще встретитесь.
Аббан пожал плечами:
– Инэвера. Если это угодно Эвераму, я буду рад повидать старого друга и убедиться в его благоденствии.
Они ехали вместе до самого вечера и говорили о чем угодно, только не о Пар’чине. Упорное молчание Лиши поведало Аббану о многом.
Фургон замедлял движение отряда. На закате даль’шарумы не могли пустить коней вскачь, а значит, становились уязвимыми для демонов. Ахман приказал остановиться и разбить лагерь. Аббан ставил шатер, когда Ахман его вызвал.
– Как прошел первый день? – спросил он.
– Лиша схватывает на лету, – ответил Аббан. – Я начал учить ее простым фразам, но она за несколько минут разобралась в грамматике. Когда доберемся до Дара Эверама, она сможет знакомиться и обсуждать погоду, а к зиме будет говорить бегло.
– Эверам желает, чтобы она выучила наш язык, – кивнул Ахман.
Аббан пожал плечами.
– Что еще ты узнал?
– Она любит яблоки, – улыбнулся Аббан.
– Яблоки? – озадаченно переспросил Ахман.
– Это такие северные фрукты.
Ахман нахмурился:
– Ты целый день разговаривал с женщиной и узнал только, что она любит яблоки?
– Красные, крепкие, только что сорванные. Она жалеет, что яблок нынче не достать – слишком много голодных ртов.
Ахман нахмурился. Аббан улыбнулся и достал из кармана фрукт.
– Она любит вот такие.
Ахман расплылся в улыбке.
Аббан вышел из шатра Ахмана, испытывая легкие угрызения совести из-за того, что утаил реакцию Лиши на упоминание Пар’чина. Аббан не солгал, но промолчал и сам не понимал почему. Да, Пар’чин его друг, но Аббан всегда ставил процветание выше дружбы, а его благополучие было неразрывно связано с завоеванием севера. Самая короткая дорога к успеху – поскорее найти и убить Пар’чина. Таким врагом, как сын Джефа, нельзя пренебрегать.
Но Аббан выжил, став хаффитом, потому что хранил секреты, выжидая подходящего момента, а на свете не было тайны важнее, чем эта.
Лиша помешивала рагу в котелке, когда подошел Джардир. Как и Меченый, он без опаски разгуливал по незащищенным участкам беспорядочно разбитого лагеря. Плащ-невидимку он накинул на плечи, но не застегнул, и подземники прекрасно его видели.
Впрочем, в защите он не нуждался, разве что спикирует воздушный демон. Даль’шарумы азартно охотились на полевых демонов, которые кишели в лагере после заката, и складывали в кучу трупы этих чахлых сородичей лесных демонов. На рассвете она вспыхнет огромным костром.
– Можно погреться у твоего огня? – спросил Джардир по-тесийски.
– Разумеется, сын Хошкамина, – ответила Лиша по-красийски, отломила кусок свежего хлеба и протянула Джардиру, как учил Аббан. – Раздели с нами хлеб.
Джардир широко улыбнулся и с низким поклоном взял.
Рожер и остальные тоже подошли к котелку за едой, но задерживаться под выразительным взглядом Лиши не стали. Только Элона крутилась поблизости, что Джардир счел вполне уместным, хотя Лише было неприятно, что их подслушивают.
– Ты готовишь все вкуснее и вкуснее, – заметил Джардир, доев вторую миску.
– Это обычное рагу, – ответила Лиша, но невольно улыбнулась похвале.
– Надеюсь, ты не слишком наелась. – Джардир достал большое красное яблоко. – Я полюбил эти северные фрукты и разделю его с тобой, как ты разделила хлеб.
При виде яблока у Лиши потекли слюнки. Она так давно не ела спелых яблок! Голодные беженцы кишели в окрестностях Лощины Избавителя, как саранча, и яблоки исчезали с деревьев, едва поспевали, а зачастую и раньше.
– С удовольствием. – Она постаралась не выдать нетерпения.
Джардир достал ножик и принялся аккуратно нарезать яблоко. Лиша наслаждалась каждым сладким хрустящим кусочком, и они ели довольно долго. Лиша заметила, что, несмотря на заявленную любовь к яблокам, Джардир большую часть отдал ей. Он отправлял в рот лишь самые мелкие ломтики и с удовольствием смотрел, как Лиша жует.