Питер молчал. Тоби пожал плечами.
– Нас четверо. Долей шесть. Один голос на долю. Мама построила систему, мама сумеет изменить нужные опции. Не это ли она и предлагала перед тем, как вы двое умудрились загнать её в гибернацию? Не отвечай. Я не хочу знать ответ. Да он и не важен. У вас с Эвайной есть шанс обелить себя. Мы можем сделать голосование всеобщим.
– Один голос на «скорлупу», – выговорил Питер, чуть не давясь словами. – Так это же демократия!
– Ну да. Демократия – наихудшая форма правления. Если не считать всех остальных. Но люди 360/1 уже прекрасно знают, как управляться с нею. Они и так, большей частью, свободны. Я видел, как работает правительство на Фисбе. Питер, они уже построили мир, который мы с тобой пытались создать в «Консенсусе». Ты можешь обманывать себя, но на самом деле это сделали они, люди синхромира.
Тоби вспомнил о страстной решимости Корвы исправить этот мир. И о её брате, желавшем, в сущности, того же. Они не были покорными подданными Питера Макгонигала. Они не нуждались в нём.
– Единственное, что нам мешает, – это наша корпорация «Цикада». И наша удушающая всё и вся власть над частотами. Мы откажемся от неё. Мы выпустим штурвал из рук.
До сих пор Тоби двигали решимость и отвага. И вот он сделал главное, ради чего прилетел. Наконец, он высказал все. И вдруг почувствовал себя разбитым. Напряжение последних дней брало своё.
Он протянул руку и хрипло проговорил:
– Питер, я просто больше не хочу убегать. Думаю, ты тоже.
– Эй, Тоби, сюда!
Парень оторвал взгляд от синего осколка. Сол стоял между двумя колоннами. Когда-то, наверное, они были прямыми, но тысячелетние ветра сделали их похожими на узловатые кривые древесные стволы.
Из-под земли появилась голова Миранды.
– Тебе нужно это увидеть! Обязательно! – крикнула она. – Кажется, там – нетронутая комната!
Тоби уронил черепок и двинулся сквозь лабиринт из каменных блоков и куч красной земли. Чтобы присоединиться к друзьям, пришлось перебраться через расщелину. Сверху он увидел длинный склон и кривые протоки, сходящиеся к руслу канала. В туманной дымке виднелись и склоны других плато: зелёные внизу и по-марсиански красные наверху, там, где в небо вздымались древние руины. Это место называли «Ноктис Лабиринтус», «Ночной лабиринт», и он был одним из старейших населённых мест на Марсе. Вернее, на Барсуме, как его звали теперь.
Миранда поднялась, отряхиваясь от пыли. Если бы Тоби снял очки, то увидел какова она в реальности: тощий робот-гид с конечностями-палками, такой же, как и прототип Сола. Через виртуальный интерфейс они казались людьми. Он дал им тела персонажей компьютерной игры и закачал базу исторических данных.
– Тут строили свои сооружения поочередно шесть разных культур, – сообщила Миранда. – Весь холм – сплошная куча мусора. Кто знает, что там внизу?
Она снова опустилась на колени.
– Думаю, можно протиснуться внутрь. Ха, плиточный пол! Не исключено, что комната сохранилась со Второго расцвета Тарка.
Тоби не слушал, машинально поглаживал колонну. Такая древняя! Она почти потеряла признаки рукотворности и напомнила ему Стоунхендж, а затем широкую улицу Дестриера.
Парень отдёрнул руку и печально улыбнулся:
– Да уж, такая древность, что дух захватывает.
Если бы Миранда и Сол были людьми, то ощутили бы в его голосе иронию и рассмеялись или просто посочувствовали бы. Они же просто улыбнулись и кивнули.
Тоби опустился на колени, посмотрел в найдённый проход. Темно. Сам он вряд ли протиснулся бы внутрь, Орфей вот легко бы туда залез.
Он взглянул на умирающие каналы.
По крайней мере, этот пейзаж не менялся в одно мгновение, как на Земле. Тоби жил на Барсуме уже шесть месяцев. Три месяца до этого провёл в крепости синхромира у верховий Амазонки, там, где когда-то была Бразилия. Хотелось настоящего солнца и зелени, но раз в тридцать дней синхромира пейзаж будто встряхивался и менялся целиком: новые деревья, новый приток реки или новый город, полный людей, едва помнящих тех, с кем Тоби познакомился в прошлом месяце. Тоби возненавидел Землю, и мама уговорила его вернуться на Марс.
По сравнению с остальной Солнечной системой тот казался родным домом. Меркурия больше не существовало. Его распылили, образовав огромное облако Дайсона, собиравшее солнечный свет для питания катапульт, запускавших межзвёздные корабли и прочие, совсем уж непонятные машины постлюдей, заселивших большую часть системы. Венеру полностью терраформировали, устроив почти на всей поверхности мелководные океаны. Синхромир туда не допускали. Недалеко от Солнца дрейфовало множество искусственных планет, частью заселённых, частью пустых и безмолвных.
Учитывая богоподобную мощь постлюдей, Тоби удивлялся тому, что обычные люди – да и просто обычная жизнь в любой форме – ещё существовали. Когда он поделился сомнениями с братом, тот рассмеялся и сказал:
– Развитие технологий может ускорить эволюцию, но не способно задать её направление. Культуры роботов и искусственного интеллекта постоянно забывают, что именно наша уязвимость даёт цель и смысл жизни. Дайте людям мощь богов – и люди со временем просто выдохнутся, как заводные игрушки с раскрутившейся пружиной. Исчезает цель движения. Идти некуда и незачем! Подобное случалось столько раз, что постлюди, наконец, поняли: мы нужны им. Мы вроде низшего звена в их экологической цепи, необходимое зло. Люди по устройству своему предназначены заботиться о себе и обо всём вокруг. Постлюди питаются нашими страстями. Без нас они бы скоро превратились в бесполезные комки материи. Таких в Солнечной системе уже полно. Да, наша роль в устройстве этого мира не слишком-то лестна, – он пожал плечами. – Но, так или иначе, мы – живы.
Питер всегда мог рассмешить брата. За долгие годы в политике он отрастил толстую корку цинизма, и сердце его обветрилось как эти древние колонны. Но в глубине души он остался прежним Питером – будто мальчик, так знакомый Тоби, стал ярким светом, пробивающимся сквозь слои колючек и грязи, нанесенных временем. Даже сквозь правду об отце.
Поражало то, насколько мало он помнил о детстве, хотя именно оно и сделало его нынешним Питером Макгонигалом. Когда тоска об утраченном времени заползала Тоби в душу, достаточно было провести десять минут с Питером – и она исчезала бесследно.
Хорошо, что Тоби сумел отыскать брата в Председателе. Все детство самого Тоби рассыпалось вдребезги, когда Питер рассказал об участии отца в похищении. Старший Макгонигал все ещё не мог до конца поверить в это. Не мог понять и принять. И знал: не сможет ещё многие годы.
Он опустился на колени перед входом в маленькую пещеру и раздумывал, как бы туда протиснуться, когда в ухе запищал сигнал.
Послание.
– Тоби на связи, – ответил он резко.
– Ну где же ты? – спросила мама.