– Да кто вам сказал, что Джонни ее подельница?! Кто это сказал?! Она совершенно ни о чем не подозревала! Вы же ничего не доказали!
– Не спорю, сениор ван Гримм. Прямых доказательств ее вины у нас еще нет, – кивнул майор Зонн, и три его подбородка на мгновение превратились в пять. – И все-таки нам кажется подозрительным, что за несколько лет…
– Послушайте, сениор Зонн, а не кажется ли вам подозрительным, что ни один из чинов Космофлота, пехоты, танковых войск ничего не заподозрил после психосканирования? Интересно, если тетрарху не хватило подозрительности докумекать, что его мозги как следует промыли в этом гнезде разврата, то чего требовать от Джонни, она же еще девчонка?!
– Скажете тоже, «девчонка», – презрительно скривился майор Зонн. – Да будет вам известно, сениор ван Гримм, что Джон Боссик медицинским путем…
– Мне об этом известно. Но, насколько я знаю, трансгендер пока что не запрещен законодательно.
– При чем тут законодательство?! Я вам говорю о моральной оценке! – вроде как обиделся на меня майор Зонн.
– Видать, плохо у меня с моралью.
Помолчали.
– Мы отклонились от темы, – встрепенулся майор. – Итак, вернемся к тому дню, когда вы обнаружили психосканер…
– Мне добавить нечего. Я уже все подробнейшим образом изложил. Лучше вы мне скажите, наконец, в чем меня обвиняют? Вот уже два дня никто из ваших не в состоянии это четко сформулировать! Мурыжите меня тут… А мне, между прочим, жалованье в это время начисляют на мой бригадный счет в Декстра Порта!
– Хотите формулировок – пожалуйста. Пункт первый. Своими действиями, невольными или намеренными, вы, рядовой Серж ван Гримм, способствовали тому, что рухнула целая ветвь шпионской сети центаврианцев…
– А вы бы предпочли, чтобы я своими действиями эту ветвь бережно и нежно взлелеял? – не выдержал я.
– Не перебивайте, сениор ван Гримм, – строго сказал майор. – Если бы вы своими действиями в парке, намеренными или невольными, не спугнули центаврианского резидента, орудовавшего в Анаграве под дипломатическим прикрытием, мы могли бы раскрыть и обезвредить крупную шпионскую и, вероятно, террористическую группировку…
– Значит, пусть бы тот веганец меня попросту убил, да?
– Я этого не говорил.
– Нет уж – говорили! Мои действия в парке, «намеренные или невольные», как вы изволили выразиться, были обусловлены тем, что мне в затылок смотрело дуло пистолета! Между прочим, тогда в парке на меня глазело не менее пятидесяти человек. Любой из них подтвердит – так все и было! И потом, каким, интересно, образом вы могли бы раскрыть и обезвредить эту самую группировку, если о самом ее существовании вы не знали?
– Рано или поздно мы вышли бы на ее след!
– Рано или поздно! Это все равно что сказать: «Рано или поздно Содружество победит кровернов»! Если бы не я, вы бы никогда вообще об этой «ветви сети» не узнали. Поэтому спокойно можно считать, что вы ничего не потеряли. А наоборот – приобрели! Не станете же вы отрицать, что тот контейнер, который остался на взлетно-посадочной площадке, содержал инфокристаллы?
– Не стану.
– И, наверное, не станете отрицать, что вам в руки попали два отпетых шпиона – собственно Йом Хоми и веганец, которого я отделал тогда в парке!
– А вот здесь вы ошибаетесь, сениор ван Гримм. Они попали к нам в руки уже мертвыми…
– Рассказывайте сказки! Я, конечно, не доктор. Но я знаю, что такое смертельные ожоги! Йом Хоми еще ползал, когда подлетели ваши соколы в экоброне. Это значит, вылечить его было – раз плюнуть…
– Дело не в ожогах, сениор ван Гримм.
– А в чем? Или, может, вы скажете, что я того веганца до смерти избил?
– И Хан Соро-Соро, и Йом Хоми покончили жизнь самоубийством, когда поняли, что обречены попасть в наши руки. Они активировали ампулы с ядом, которые были имплантированы в их ротовые полости.
– Я об этом не знал.
– То-то же! Любой, кто хотя бы интересуется тем, чем живет родная разведка, знает, что главной и самой неприятной особенностью центаврианского шпионажа является готовность всех его субъектов расставаться с жизнью при малейшей опасности. И если бы вы это знали, вы не наломали бы столько дров!
– Если бы у бабушки были яйца, она была бы дедушкой, – буркнул я. – В таком случае скажите мне, почему, если Лейла Кахтан была центаврианской шпионкой, Йом Хоми застрелил ее, когда увидел, как я разбираюсь с этим вашим… Соро-Соро… Почему же Лейла не приняла яд?
– Ну… я нарочно упростил ситуацию, когда говорил, что Лейла Кахтан – центаврианская шпионка. На самом-то деле этот Йом Хоми держал ее на крючке…
– …на денежном крючке?
– Не только денежном, сениор ван Гримм. Мы недавно выяснили, что братья Лейлы принадлежат к опасной религиозной террористической организации «Калам». Сейчас они оба находятся на Центавре. Ожидают, пока им выберут меру наказания: девять месяцев в сурдокамере или горячее распыление.
– А при чем здесь Лейла?
– По моей гипотезе, Йом Хоми, кстати сказать, занимавший у себя на родине пост в Исполнительном Собрании, обещал Лейле Кахтан, в случае ее успешной работы, посодействовать смягчению наказания.
– Гипотеза что надо! – Я поднял вверх большой палец. – Только непонятно, зачем при этом Лейле платили деньги.
Честно говоря, после разговоров с майором Зонном и лейтенантом Чориари я был не очень высокого мнения об оперативной разведке. Все гипотезы у них были какие-то кособокие, все претензии ко мне – нелепые…
Но самым ужасным было осознание того, что на Декстра Порта, куда меня скорее всего все-таки отпустят (не сажать же меня в девятимесячную сурдокамеру с последующим горячим распылением!), моего возвращения наверняка дожидаются старые знакомцы под руководством капитана Арагве. С теми же самыми дегенеративными вопросами!
– Вижу, вам не нравятся мои гипотезы, – построжел майор Зонн. – Тогда я вернусь к главному. Помимо прочего вас обвиняют: в угоне и приведении в негодность кэба; в противозаконном нарушении границ космопорта; в вождении кэба в нетрезвом виде… И еще тут фигурирует непроверенная информация о драке в танцбаре «У Кролика»…
Все-то этим гадам было известно!
– А в браконьерстве и совращении несовершеннолетних меня, случайно, не обвиняют? – спросил я.
Майор Зонн юмора не понял. Он пошуршал своими бумагами и ответил:
– Нет. Таких пунктов в обвинении нет. Но если вы готовы к добровольному признанию и по этим пунктам…
– Нет-нет-нет! – Я отчаянно замахал руками.
Майор Зонн, который, конечно же, юмор понял – я наконец увидел это по его смеющимся глазам, – немного смягчился.
– Тюрьма вам, конечно, не грозит. Отделаетесь штрафами, – разоткровенничался он.