Следует лишь уточнить, что банки с Уолл-стрит не просили, а требовали от государства денег с наглостью профессионального грабителя. По словам Стиглица, «банки, образно говоря, приставили пистолет к виску американского народа: «Если вы не дадите нам больше денег, то сами от этого больше пострадаете» {1407}. И банки Уолл-стрита имели на это все основания, поскольку благодаря отмене закона Гласса-Стиголла они стали «слишком большими для банкротства».
Впрочем, требования были излишни, государство само с готовностью бросилось спасать банки, представлявшие основу финансовой системы США. При этом, осуществляя акцию спасения, правительство действовало строго в рамках идей рыночного фундаментализма. Например, администрация решила не осуществлять никакого контроля над получателями выделяемого, в рамках акции спасения, огромного количества средств налогоплательщиков, поскольку такой контроль, по ее мнению, стал бы вмешательством в работу свободной рыночной экономики, как будто, замечал в ответ Стиглиц, выделение триллионов долларов на спасение банков не является таким вмешательством {1408}.
Общая стоимость государственных гарантий и спасательных операций приблизилась к 80% ВВП США или примерно 12 трлн. долл. Но еще неизвестные сотни миллиардов долларов были выделены неизвестно кому, в обход демократических процедур (в обход Конгресса), через ФРС и Федеральную корпорацию по страхованию вкладов, без всякого контроля {1409}. В защиту этой практики ФРС утверждала, что закон о свободе информации на нее не распространяется {1410}.
Особенностью акции спасения Буша-Гринспена стал и отказ от ужесточения регулирования финансовых рынков. По словам Стиглица, «министерство финансов США и Федеральная резервная система не только не предлагают ввести правила регулирования, но и используют силовое давление, иногда почти в грубой форме, чтобы оказать сопротивление любым инициативам это сделать» {1411}.
Мало того, в условиях кризиса администрация продолжила процесс либерализации и дерегулирования финансовой системы. Одним из шагов на этом пути стало принятие серии антикризисных актов 2008–2009 гг. по снижению стандартов бухгалтерского учета, сделавших финансовую систему совсем непрозрачной {1412}. Представители администрации и раньше оказывали политическое давление на Совет по стандартам финансового учета (FASB), отмечает Стиглиц, но то, что произошло в ходе нынешнего кризиса, является еще более ужасным: члены Конгресса угрожали отменить положения FASB, если они противоречат требованиям банков — снизить стандарты банковского учета {1413}. Не случайно, согласно индексу банковской скрытности Tax Justice Network (за 2009 г.) Соединенные Штаты, Великобритания и Сингапур стали одними из худших в этой области {1414}.
Все эти меры могли бы быть оправданы достижением конечной цели — восстановлением кредитования экономики. Однако этого не произошло. Деньги, предоставленные правительством для рекапитализации банков, в экономику не пошли. Куда же они делись?
Полученные, в рамках акции спасения от государства средства многие руководители финансовых компаний использовали для выплаты себе рекордных бонусов — за рекордные убытки. Девять организаций кредиторов, которые в совокупности понесли убытки в 100 млрд. долл., и получившие по программе спасения TARP 175 млрд. долл., направили 33 млрд. из них на выплату бонусов… Остальные деньги были использованы для выплаты дивидендов для акционеров {1415}. Частным примером может являться X. Харблер управляющий CDO Morgan Stanley, который был уволен еще в 2007 г. с несколькими десятками миллионами долларов в кармане, нанеся банку убыток в $9 млрд. — самый крупный операционный убыток в истории Уолл-стрит {1416}.
И даже после удовлетворения своих аппетитов банки не возобновили кредитование экономики, оставшиеся средства они продолжали держать у себя. В результате кредит даже на жестких условиях оказался почти недоступным. «Для крупных банков такое положение дел является золотым дном. А вот для остальной части страны просто кошмар. Другими словами, — отмечает Стиглиц, — огромные субсидии финансовому сектору предоставляются за счет других секторов экономики» {1417}.
Роль кредитора первой инстанции была вынуждена взять на себя ФРС… Когда рынок перестал покупать коммерческие бумаги, это стал делать Федеральный резерв. ФРС сделала подарок и банкам, начав выплачивать им проценты по банковским резервам, в результате банки стали резервировать деньги вместо того, что бы выдавать кредиты {1418}.
Власти США выполняли буквально все требования и запросы финансового сектора, которые выходили уже не только за рамки либеральной доктрины, но и просто здравого смысла. Чем же руководствовались в своих действиях представители финансовой и политической элиты США? В поисках ответа на этот вопрос Стиглиц приходил к выводу, что «министерство финансов находилось в кармане у финансового сектора» {1419}.
«Финансовый сектор, — поясняет Стиглиц, — использовал свои сверхвысокие прибыли для покупки политического влияния, благодаря чему он сначала освободился от регулирования, а затем получил триллионы долларов субсидий…» {1420} На эти деньги покупалось не только политическое влияние, но и общественное мнение. Захватив (явный или неявный) контроль над средствами массовой информации, образования, культуры, мошенники разрушали моральные основы общества и навязывали ему ложные ориентиры, превращая общество в послушное орудие для достижения своих интересов {1421}.
Надежды на то, что новый президент Б. Обама сможет переломить ситуацию, не оправдались. Об этом говорит хотя бы подписанный новым президентом в июле 2010 г. закон Додда-Франка о реформе в области регулирования и защите прав потребителей, который включал такое большое количество исключений, что, по словам Стиглица, был похож на швейцарский сыр: казалось бы, головка крупная, но в ней имеются большие отверстия {1422}. В конечном итоге, по мнению Стиглица, «администрация Обамы встала на сторону банков», она «предложила предоставить Федеральному резерву еще больше полномочий, чем те, которые имел последний, приведя страну к кризису» {1423}.
Этот вывод подтверждают и данные Федерального резервного банка Нью-Йорка, согласно которым в 2010 г. 18 американских банков, среди которых были Morgan Stanley, Citigroup, JP Morgan, Bank of America, Goldman Sachs, Lehman Brothers, пользуясь несовершенством законодательства и лазейками в системе бухгалтерского учета, систематически маскировали реальные объемы своего долга. В среднем банки занижали показатели своей долговой нагрузки на 42%. Только один Lehman Brothers «спрятал» около 50 млрд. долл. собственных долгов {1424}.